– И на каком же вы месте в лиге черных металлов? – спросил я у них.
– Мы сваркой черных металлов не занимаемся, – ответили они.
– А до 1932 года вы каким номером значились?
– Не знаю. Это вы лучше у начальника спросите.
Дальше шли гиганты: здоровенные краны на колесах, подъемные краны с крановыми лапами-захватами, эдакие скелеты, угрожающие и громадные. В одежде, заляпанной штукатуркой, мы шли в мэйферский салон-магазин роялей, оттуда – на склад использованной мебели, не дожидаясь, пока разноголосый перезвон кабинетных роялей четырех видов перестанет гудеть у нас в ушах. На факсовый аппарат, стоящий у нас в машине, приходили сообщения, и мы запихивали их в кармашки позади сидений, пока водитель жал на газ, чтобы доставить нас на другую встречу, а после, забыв, что получили, требовали послать их заново или возвращались по новой в тот же офис, на тот же склад. В результате гудение у нас в ушах не прекращалось – какофония, где смешивались модемы, и сверление, и арпеджио, и непрерывно трезвонящие телефоны. Гул, встречи, прибытия и отправления превратились в образ мышления – тот, что охватывал нас внутри нашего проекта, толкал вперед, дальше, снова назад. Никогда в жизни я не ощущал подобного стимула. Наз, как мне теперь кажется, это понимал и в некоторой степени даже культивировал хаос, чтобы все вовлеченные в дело тянулись из последних сил, горели, не теряли стимула. Гений, иначе не скажешь.
Честно говоря, стимулов хватало и без того – людям, которых мы наняли, платили огромные деньги. Если чего-то и не хватало, так это осознанного восприятия: трудно было заставить их в точности понять, что именно от них требуется. И при этом одновременно заставить их понять, как мало им требуется понимать. Не заставлять же их, чтобы прониклись моими идеями. Мне это было не нужно, да и ни к чему. Зачем? Это была моя идея; деньги платил тоже я. От них требовалось одно – знать, что делать. Однако заставить их понять, что делать, оказалось нелегко. Все они были первыми в Лондоне: лучшими сантехниками, штукатурами, мастерами по сосне и так далее. Они хотели работать по высшему разряду, и вбить им в голову тот факт, что обычные критерии в данном случае неприменимы, было трудно.
Самыми непрошибаемыми группами, с большим отрывом, оказались актеры и дизайнеры по интерьерам. Полные идиоты – и те, и другие. Для прослушивания актеров мы на пару дней сняли театр-студию «Сохо», поместив перед тем объявление в профессиональных изданиях. В нем говорилось:
