Все прошло, это не было шуткой.
— И я смогу прожить с тобой, убийца, — промолвил он наконец. — Потому что я знаю, что ты не только убийца. Что были еще и Кадис, и Винсеннес.
— А ты, ведь каждый день ты одаривал жену сотней ласк, которые возмещали все злое, что было. Ты не так плох, Тропайл. Ты — человек.
— Ты тоже. Но что же такое мы?
— Мы должны попробовать узнать. Все это так ново. Нам нужно попытаться объединиться в определении того, что мы такое, иначе «ты» и «я» будут всегда мешать «мы».
Тропайл сказал:
— Если бы я рассказывал историю, это был бы рассказ об известном капитане сэре Родерике Фландрее, Служба Разведки, Имперский Земной Космофлот — брюнет, язвительный, умный и меланхоличный; абсолютно невозможный, мой идиотский кумир.
— А моя история была бы о Изеульт, которая погрузилась в любовь, забыв обо всем, как изрезанное, скалистое побережье Корнуэлл, бедная дура. Прощайте, земные наслаждения. Все радости жизни забыты ради преувеличенных радостей любви. Но именно об этом будет мой рассказ; я такая, как я есть.
Они вместе посмеялись и вместе продолжали:
— Если бы мы рассказывали историю, она была бы об огненном круге, который разгорается.
И они в страхе вздрогнули от того, что они сказали.
Довольно долго они молчали. Их руки непрерывно щелкали переключателями.
— Не нужно этого больше, — наконец произнесла Алла Нарова. — Или?.. — Она не знала.
— Никогда в жизни я не был так напуган, — сказал Тропайл. — И ты тоже. И никогда нас так не мучил намек. Мой герой — Люцифер; твоя героиня — Иштар Младшая. Наш герой — огненный круг, который разгорается.
Какое-то время они молчали, пока Тропайл обдумывал эту новую сущность с ее собственными словами и воспоминаниями. В конце концов, был ли он все еще Гленом Тропайлом?
Казалось, это не имело значения.
Они успели много раз щелкнуть переключателем, прежде чем Алла Нарова задумчиво произнесла:
— Конечно, сделать мы ничего не можем.
Волк заговорил в душе Компонента по имени Глен Тропайл.
— Замолчи, — закричал Тропайл, пораженный собственной яростью.
Она ответила дипломатично:
— Да, но ведь действительно…
— Действительно, — сказал он с яростью, язвительно. — Всегда можно что-то сделать, мы просто не знаем как.
Опять долгое молчание, и затем Алла Нарова сказала:
— Интересно, можем ли мы разбудить остальных.
