Полицейские и провокаторы | страница 45
О сочинителе этой слащаво-лживой сентенции, главе политического сыска империи, П. В. Долгоруков писал: «<...) Леонтий Васильевич Дубельт, столь гнуснопамятный в летописях николаевского царствования, сын лифляндского крестьянина-латыша, поступившего в военную службу и с офицерским чином приобретшего дворянское достоинство. Дубельт человек ума необыкновенного, но в высшей степени жадный, корыстный и безразборчивый. Честь, совесть, душа — все это для него одни слова, пустые звуки. Лучшим средством к обогащению в России служат административные злоупотребления и отсутствие гласности, и потому Дубельт, в семнадцатилетнее свое пребывание на пашалыке (область, управляемая пашой.— Ф.Л.) III отделения, всегда являлся яростным защитником всех злоупотреблений и всех мерзостей орды чиновничьей» [108].
Бенкендорфа на посту главноуправляющего III отделения и шефа Корпуса жандармов в 1844 году сменил личный друг Николая I князь Алексей Федорович Орлов, прославившийся при подавлении восстания декабристов. «Ныне все сравнивают его с Бенкендорфом,— записал в дневнике историк и государственный деятель барон М. А. Корф,— и говорят, что... совершенно одинаковой бездарности и неспособности к делам»[109]. Эта краткая характеристика двух руководителей политического сыска чрезвычайно точна. Николай I, желавший сам всем управлять, не нуждался в умных, образованных, инициативных помощниках,— он не знал, что с ними делать. Монарху требовались трепетно преданные, безропотные исполнители. Тут Бенкендорфу и Орлову равных не было, а их невежество на фоне. николаевского окружения никак не выделялось. Тот же Корф писал, что Бенкендорф, входя к царю по. пяти раз в день, бледнел от благоговения. Как же тут не быть довольным своим верноподданным!
С образованием III отделения появилась конкуренция между ним и полицией, желавшей участвовать в политическом сыске. Проявление конкуренции было самое разнообразное — переманивание агентов, шантаж, клевета, слежка друг за другом... Приведу извлечение из рапорта Фока Бенкендорфу:
«Полиция отдала приказание следить за моими действиями и за действиями органов надзора. Полицейские чиновники, переодетые во фраки, бродят около маленького'домика, занимаемого мною, и наблюдают за теми, кто ко мне приходит. Положим, что мои действия не боятся дневного света, но из этого вытекает большое зло: надзор, делаясь сам предметом надзора, вопреки всякому смыслу и справедливости,— непременно должен потерять в том уважение, какое ему обязаны оказывать в интересах успеха его действий. (...) Ко всему следует прибавить, что Фогель (крупный полицейский чиновник.—
