Полицейские и провокаторы | страница 112



. В начале апреля министр юстиции А. Ф. Керенский и председатель Чрезвычайной следственной комиссии Н. К. Муравьев прислали в Париж телеграммы с просьбой создать специальную комиссию по разбору архива заграничной охранки и отправке его в Россию. Один из членов комиссии В. К. Агафонов вспомнил: «На дверях Заграничной агентуры, помещавшейся в нижнем этаже русского консульства в Париже, мы нашли печати консульства и личную печать заведующего агентурой Красильникова; сняв их и отомкнув двери, находившиеся на запоре, двумя ключами, не без волнения вошли мы в таинственную парижскую «охранку», состоявшую всего из двух относительно небольших комнат... Вот он, центр, откуда невидимая рука направляла свои удары в самое сердце русской политическом эмиграции, здесь плелась паутина, окутывавшая нас и наших товарищей тысячью тонких, но крепких нитей; здесь, думали мы, совершались сатанинские искушения, и слабые или уже развращенные становились окончательными предателями» [265].

Архив заграничной охранки никто не жег, не громил, но и он не целиком перешел к новой власти. Красильников и его помощники, до того как опечатать помещения охранки, часть бумаг изъяли из архива и по требованию комиссии не все возвратили обратно.

Прекратили существование две столичные комиссии (были распущены Комиссия по обеспечению нового строя и Комиссия политических архивов), созданные в Москве в марте 1917 года для спасения и сохранения архивов учреждений бывшего Департамента полиции, перестали действовать различные провинциальные комиссии и Комиссия по разбору архива заграничной охранки.

Архивы Министерства внутренних дел и подведомственных ему учреждений, вернее, то, что от них осталось, оказались в руках новой власти. Первые годы некоторым количеством сохранившихся документов пользовались историки и участники революционного движения. Потом доступ в эти архивы закрыли для всех. Но сразу же после Октябрьской революции многие документы архива бывшего Департамента полиции были опечатаны[266], и есть основания предполагать, что они не изучены до сих пор.

3.  ДЕГАЕВ, СУДЕЙКИН И ЕГО УЧЕНИКИ

ДЕБЮТ ПРОВИНЦИАЛА

В воскресенье 1 марта 1881 года около двух часов пополудни С. Л. Перовская подала условный знак, и первый метальщик Н. И. Рысаков бросил бомбу в экипаж проезжавшего царя. От взрыва ни Александр II, ни «бомбист» нисколько не пострадали. Рысакова тут же схватили, а монарх пересел в поданные ему сани. Но не успел он прийти в себя от первого взрыва, как наперерез следования царского эскорта бросился второй бомбист— И. И. Гриневицкий. Вновь на Екатерининском канале раздался взрыв, от которого и Александр II, и второй метальщик получили смертельные ранения.