В 1859 году управляющий III отделением А. Е. Тима-шев выезжал в Европу для инспектирования своей агентуры, озабоченный проникновением герценовских «Колокола» и «Полярной звезды» в Россию. Некоторых агентов Герцену удалось разоблачить, и они не смогли нанести существенного вреда вольной русской печати. «Шпионство усилилось до наглости»,— писал Герцен[235]. В 1862 году III отделению удалось раскрыть его связи с группой петербургских радикалов. На основании попавших в руки полиции частных писем возникло «Дело о лицах, обвиняемых в сношении с лондонскими пропагандистами», нанесшее существенный удар по русскому освободительному движению. После смерти в августе 1868 года князя-эмигранта П. В. Долгорукова началась охота за его ценнейшими бумагами, окончившаяся их вывозом в Россию. Одновременно III отделение организовало погоню за С. Г. Нечаевым, скрывшимся от кары правительства за границей, его удалось выследить и добиться возвращения в Россию.
С появлением массовой русской революционной эмиграции в Европе III отделение в 1877 году увеличило число постоянных заграничных агентов до пятнадцати человек, часть из них в 1879—1880 годах разоблачил Н. В. Клеточников. По мнению руководителей III отделения, заграничная агентура состояла из очень слабых сотрудников. Когда 4 августа 1878 года С. М. Крав-чинский убил шефа жандармов Н. В. Мезенцева, временно исполнявший его должность генерал-лейтенант Н. Д. Селиверстов писал в русское посольство в Лондоне:
«Печальное событие 4 августа поставило меня в роли шефа жандармов, впредь до возвращения государя из Крыма. Его величеству угодно, чтобы я действовал как хозяин всего дела и приступил к некоторым преобразованиям. При существующей обстановке действовать успешно — дело невозможное, и я прошу Вашего содействия. Все то, что было заведено Шуваловым, запущено, а пресловутый Шульц (управляющий III отделением.— Ф. Л.),— может .быть, в свое время имевший способности,— теперь никуда не годится,— он только сплетничает, жалуется. Агентов у нас вовсе нет ни единого добропорядочного, и я обращаюсь к вам за помощью. Не можете ли вы отыскать таких, кои хоть по-польски говорят,— нельзя ли обратиться к знаменитому Друсквицу за указаниями? Благонадежному агенту я в состоянии платить до 20 тысяч франков, и при этом этот агент может работать непосредственно со мной, пока я шефом, или за сим с моим заместителем. Если бы возможно было нанять двоих, то было бы им, я полагаю, еще удобнее все дела направлять; второму агенту можно назначить 10 тысяч франков. Не откажите для пользы родины помочь. Шульц уверяет, что агентов-сыщиков и вообще агентов в России вовсе нельзя найти, что до известной степени справедливо. Извините за лаконизм: со дня убийства Мезенцева я работаю по 18 часов в сутки и боюсь свалиться с ног; я совершенно изнемогаю и проклинаю тот день, в который принял назначение товарища шефа жандармов. Ответ пришлите через Министерство внутренних дел,— иначе даже ко мне адресованные письма по почте приятель Шульца Шор все вскрывает»
