После этой короткой встречи с Хлебниковым мы быстро вышли из комнаты, чтобы его не беспокоить. Дома я с восторгом рассказывала маме, что видела Хлебникова. Она никакого представления не имела о том, кто он такой. Мама отдавала предпочтение таким поэтам, как Пушкин, Лермонтов и еще, может быть, Блок. А этих новых поэтов она совсем не знала, да тут еще имажинисты, футуристы, и все это тогда, когда надо было идти на рынок, что-то продавать, что-то покупать, менять вещи на еду — ей было не до этого. Она так ласково соглашалась со мной, никогда не говорила: «Ах, что ты там занимаешься глупостями, чепухой! Зачем тебе это?». У нее не было времени меня перевоспитывать, да и вообще это было не в ее духе. Я уже не помню, чтобы она мне когда-нибудь говорила, чего нельзя делать. Мамины просьбы касались только церкви, к этому она меня приучала еще с малых лет. А так она была за то, чтобы приносить детям радость. Поэтому никогда не запрещала мне ходить в театр, в оперу, посещать литературные вечера.
Глава 5. ПОМГОЛ И ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА АЛЕКСАНДРЫ С КВИСЛИНГОМ
Заметки Кирстен Сивер
Во время суда над Квислингом в 1945 году бывший руководитель дипломатических миссий в Хельсинки и Москве, министр Андреас Урбю, заявил, что именно он был первым, кто порекомендовал Квислинга как наилучшего кандидата для работы вместе с Нансеном по оказанию помощи на Украине. Он, очевидно, сказал об этом Нансену, когда тот был с визитом в Хельсинки осенью 1921 года[28]. Установлено, что 31 декабря того же года Урбю написал официальное письмо Нансену о том, что ему следует привлечь этого молодого офицера к своей работе в России. По его мнению, это было бы значительно полезнее, чем возврат Квислинга к его канцелярской должности в Генеральном штабе[29]. За две недели до того, как написать это письмо, Урбю уже снабдил Квислинга дипломатическим паспортом (который показывает, что Квислинг вернулся домой в Норвегию 29 декабря). Его письмо, вероятно, должно было помочь Квислингу получить еще один дополнительный отпуск, который был разрешен ему командованием норвежской армии 17 января[30].
Записи Квислинга в записной книжке за 1922 год указывают, что ему еще предстояло закончить много дел до того, как он телеграфировал Нансену, что прибыл в Харьков 13 февраля[31]. Эти же записи свидетельствуют, что он пересек границу между Финляндией и Россией на российском курьерском поезде 2 февраля[32].
Большинство европейских благотворительных организаций должны были действовать под руководством нансеновской частной организации (Нансен не был подотчетен Лиге Наций в этом случае), и сотрудники американской организации ARA держали нансеновскую организацию под наблюдением, явно рассматривая ее как конкурента, судя по телеграммам от 21 и 25 января.
