Так его и застали. Голова – Андропова, а туловище его, Грозновского. На столе стоит, ногами перебирает. И мычит чего-то.
Колыванов, конечно, ногами затопал, в конвульсиях забился.
– Я тут не для того, значит, наглядную агитацию вешаю, чтобы вы, товарищ лейтенант, солдат веселили. Это, значит, для повышения духа оно тут, и для политической грамотности! – с пафосом орал замполит, набирая в глазах сопровождающих дополнительные очки и поправляя узел галстука.
А Грозновский голову вынул, портрет снял, замполиту вручил. Потом за гвоздь пассатижами уцепился, с противным скрежетом вытащил. Тоже замполиту дал.
– Вы слышите, товарищ лейтенант, что я вам говорю!? – в исступлении орал майор, размахивая портретом.
– Слышу, тащ майор. Просьбу можно?
– Чего!?
– Вы, тащ заместитель по политической работе, когда этот портрет в следующий раз забивать будете, делайте это около контрольного лючка. Чтоб когда опять кабели пробьёте, не надо было жесть курочить.
И скажите спасибо, что стол деревянный.
Примерно через неделю начальник комплекса опять Грозновского вызвал.
– Дверь прикрой плотно.
– «Белый аист», – с гордостью объявил начальник, нежно вынимая бутылочку из сейфа. Ты мне только такую вещь скажи, ты откуда знал, что это Колыванов КЗ[1] устроил?
–Да не знал я. Я так, со зла ляпнул, – выдохнул Виталик и пропустил рюмочку.
– В общем, рапорт ушёл. Как никак, грубое нарушение ПТБ и ПТЭ[2] на особо важно объекте. Благодарю, в общем, за службу. Будем надеяться.
Дверь за лейтенантом уже почти закрылась, когда начальник остановил его и сказал заговорщически:
– Пусть в следующий раз начфин что-то натворит. Тоже уже поперёк горла стоит.
– С начфинами тяжелее, они вождей не вешают, – серьёзно ответил Грозновский.
Действие происходило в те времена, когда пятнадцать сестричек тихо и мирно уживались под одной крышей отчего дома, а советский народ обожал по праздникам лицезреть свою военную мощь на экранах телевизоров.
Танковая часть. Всё новенькое, только отстроенное. Плац – часть покинутого бомбёрами на веки вечные аэродрома. Бетонное поле. От горизонта до горизонта. Где ещё парады репетировать, как ни здесь? Со всего округа, да что там округа – со всей европейской части Союза собралась тяжёлая техника разного назначения из частей-отличниц на круглосуточные тренировки. Настал день последней, Генеральной репетиции. Ждут генерала из штаба подготовки. В девять часов утра всё готово к представлению. Аккуратные танковые коробки на исходных рубежах перемежаются тягачами с громадными ракетами, БМП-шками, «Катюшками» и прочими чудесами техники. Всё вычищено и покрашено. На лобном месте воздвигнуты помпезные подмостки для большого гостя. Чуть правее трибуны, на кромке бетона ровненьким рядком пристроились семь или восемь флагштоков, наспех воткнутых в грунт. Стяги красиво развеваются на ветру, поднимая мораль и настроение бойцов. Перед ними – командирский танк. Из него осуществляется эфир. В этом танке находится дирижёрский пульт. Ведётся перекличка по радио. Все на позициях, замерли в ожидании команды трогать. Наконец с КПП приходит весть – едут.
