Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет | страница 15



– Ты видел, что они там налепили в ночную? – спросил его Петя.

– Нет, а что случилось?

– Да вон, посмотри, – и Петя махнул рукой в сторону стройки.

Михайлюк согнулся пополам и стал смотреть в окно, обозревая чёрную дыру отсутствующего балкона и кривую кирпичную кладку над ней.

Он выпрямился, посмотрел на Петю и сказал:

– Молдавское Барокко.

Петя вздохнул.

– Чё делать будешь? – спросил бригадир.

– Да чё делать, – опять нажрусь, теперь с архитектором, – обречённо констатировал Петя. – Отправь своих бойцов, пускай дверь заложат. Только сегодня, а то какой-нибудь чудак ещё выйдет на балкон покурить. И займитесь вторым подъездом наконец.

– Ладно, сделаем, – ответил Михайлюк и двинулся к выходу.

Петя набрал телефонный номер Управления.

– Слышь, Витальич, это я, Петя. Приезжай.

– Шоб вот это ты меня опять током бил?

– Не, ЧП у нас, балкон пропустили, – признался Петя.

– Ни хрена себе! Шо вы там такое пьёте? – после паузы спросил Валерий Витальевич, архитектор.

– Ой, не спрашивай, приезжай, с городом надо разбираться или дом ломать.

– Ладно, жди.

Петя повесил трубку и высунулся из окна прорабки. Увидев Михайлюка, он крикнул:

– Бригадир! И отправь бойца за гомулой,[4] да получше, Витальича опять поить будем. Сержант показал пальцами, ОК, мол. И Петя скрылся в глубине прорабки.

Возле бригадного вагончика толпа воинов-строителей ожидала постановки задачи.

– Груша, Чебурашка, ко мне! – позвал Михайлюк. От толпы немедленно отделились два невзрачных силуэта, один из которых тащил за рукав второго – Груша и Чебурашка, наречённые так сержантом за поразительное сходство с грушей и Чебурашкой соответственно. Оба были призваны с Памира. Груша страдал падучей, и эпилептические припадки его поначалу сильно пугали бригадира, но потом он привык, и только старался оттащить бьющегося солдата от края перекрытия, накрыв ему голову бушлатом. Чебурашка же выделялся среди земляков необщительностью и постоянно удивлённым выражением лица. Первое было вызвано тем, что говорил он на языке, которого никто кроме него не понимал и определить не мог, несмотря на то, что всех, вроде, призывали из одной местности. Русского он, естественно, не знал тоже, а чебурашкино удивление, судя по всему, было прямым следствием неожиданного поворота в его горской судьбе, занёсшей его неизвестно куда и зачем…

Неблагонадёжный Михайлюк всегда сажал эту пару в первый ряд на политзанятиях и втайне наслаждался очумелым выражением лица замполита, объясняющего Чебурашке в двадцатый раз про КПСС и генсека.