Саня последний. На всей планете Земля последний.
Он знал: если не закрыть этот хренов клапан, в отсек будут продолжать спускать новых людей, другие переломанные судьбы, свои судьбы и судьбы их близких… Судьбы детей и детей их детей… Что ожидает людей, живущих в этом краю, тех, кто будет жить здесь через 50 или 100 лет? Все об этом сейчас думают, только вслух не говорят.
Сколько времени прошло? Где секундомер?
– Подать гидравлику на открытие 34 клапана.
– Закрытие?
– Открытие! Открытие, я сказал!
Всё.
– Записать в вахтенный журнал: поставлен 34 клапан на верхнее уплотнение, течь теплоносителя первого контура прекращена. Я выхожу.
Хорошо, что об этом никто и никогда не узнает. Очень не хочется, чтобы далёкие от темы люди через 20 лет смеялись над тобой, Саня, или над тем, что от тебя осталось.
– А зачем ты туда полез? Тебе что, больше всех надо? Ну и что ты за это получил? Сколько миллионов долларов? Вот в США меньше чем за пять миллионов никто бы и не полез в ваш долбаный реакторный отсек. Ведь можно было сказать всей стране:
– Хотите в 30-40 лет умирать пачками, хотите рождаться уродами? Тогда бабки на стол! А нет, тогда попробуйте найти мне замену сейчас!
Да, хорошо, что об этом никто и никогда не узнает, Саня… Пусть они подавятся своими «Пепси»…
Саню отмывали несколько часов в холодной воде со стиральным порошком СФ–3.
Состригли все волосы, брови и ресницы. С нами частенько проделывали такие процедуры, мы все ходили как Фантомасы. Но Шуру отмывали особенно тщательно. А он потихоньку продолжал лакать спирт. Дозиметрические приборы зашкаливало от одного его выдоха, Шура ржал и опять требовал спирта.
– Ты чо делаешь, Саня?
– Лёша, я больше никогда не протрезвею. Не надо мне этого.
Он пил ещё несколько месяцев. За это время ему успели влупить все возможные взыскания и выгнать с флота.
Убили его бомжи в посёлке Дунай Приморского края, где он жил несколько недель после увольнения.
Вот и конец всей этой истории.
Прости нас, Саня, прости, и спасибо тебе.
Пусть хоть эти строки станут тебе и бугорком и обелиском на этой земле, раз других не осталось…
