Это не потрясло расслаблявшуюся на сериалах Серафиму -- именно так за глаза называли ее все, кому приходилось затрагивать в разговоре что-либо, касающееся старшего следователя прокуратуры, полковника юстиции Нонны Богдановны Серафимовой.
Вся ее дальняя родня, переехавшая в Москву из Карабахской автономной области (гораздо позже, чем она, получившая должность уже на втором курсе Московского юридического института еще в начале семидесятых), специализировалась на хирургии. Ее троюродный брат Вазген достиг наивысшего признания и был гением кардиологии, его жена была врачом-терапевтом в "кремлевке", и даже племянница училась в медицин-ском. Про Серафиму же коллеги говорили, что для нее очередное расследование -- как хирургическая операция, без права на ошибку. Ошибки, конечно, случались. Но, к удовлетворению Серафимовой, последствия этих двух-трех промахов отразились только на ней. Два ранения и осколочный порез на левой руке, повыше локтя.
Коля Княжицкий был франт. Они часто, если не всегда, сталкивались с Серафимовой на месте преступления. И, хотя "обстановочка" была сама по себе "волнительная", Княжицкий начинал вибрировать еще и от присутствия этой невероятной дамы. Когда он видел ее в толпе оперативников, криминалистов -вот как сегодня, в дальнем углу квартиры или на лоне природы, где обнаружен труп, -- то весь преображался и ощущал, словно за его спиной вырастали крылья.
Ее взгляд, какой-то особенный, лишь ему одному предназначенный, выделяющий его из толпы, ее суховатый голос с нотками сарказма, ее ум -- все это, чувствовал он, предназначено для него. Он был втайне влюблен в нее, но пока еще считал свою влюбленность лишь идолопоклонством.
Быстро закончив с Финком, Княжицкий передал его санитарам. Перешел в ванную, поближе к Серафиме, составлявшей на кухне план места преступления, занялся мертвой женщиной. Признаки насильственной смерти требовали длительного описания. Труп был гораздо холоднее трупа мужчины. Но скороспелых заключений Княжицкий никогда не делал. Серафимова и не требовала этого. У всех своя работа и свои приемы, Княжицкий -- человек опытный, доверие ему -- абсолютное. На шее жертвы видна странгуляционная борозда шириной 0,6 -- 0,7 миллиметра. На теле кровоподтеки, которые дознаватели сразу не обнаружили. Ссадины и ушибы. Переломов и трещин кости, на первый взгляд, нет.
В квартиру вошел мужчина лет сорока пяти, высокого роста, крупного телосложения, похожий на выбившегося в люди рэкетира. На нем было дорогое фланелевое пальто синего цвета, небрежно перехваченное поясом, начищенные до блеска ботинки. Тряхнув светло-русым коротким чубом, он засунул руки в карманы.
