* * *
Тринадцатая чайная всем вертепам вертеп, шалман настоящий: воры всех категорий, шмары, коты, бродяги и мелкая шпанка любого пола и возраста.
Хозяин чайной — Федосеич такой, но управляла всем женка его, царь-баба Анисья Петровна, из копорок, здоровенная, что заводская кобыла.
Весь шалман держала в повиновении, а Федосеич перед нею, что перед богородицей, на задних лапках.
С утра до вечера, бедняга, крутится, а женка из-за стойки командует, да чай с вареньем дует без передышки, — только харя толстая светит, что медная сковородка.
И не над одним только Федосеичем царь-баба властвовала.
Если у кого из шпаны или из фартовых деньги завелись, лучше пропей на стороне или затырь так, чтобы не нашла, а то отберет.
— Пропьешь, — говорит, — все равно. А у меня они целее будут, захочешь чего, у меня и заказывай. Хочешь, пей!
Водку она продавала тайно, копейкою дороже, чем в казенках.
Ванька-Селезень ширмач, один раз с большого фарту не хотел сдать царь-бабе деньги — насильно отобрала.
Он даже — в драку, но ничего не вышло. Да и где ж выйти-то? Сила у него пропита, здоровье тюрьмою убито, а бабища в кожу не вмещается.
Набила ему харю, только и всего.
Так царь-баба царствовала.
Одинокие буйства прекращала силою своих тяжелых кулаков или пускала в ход кнут, всегда хранящийся под буфетом.
Если же эти меры не помогали — на сцену являлся повар Харитон, сильный, жилистый мужик, трезвый и жестокий, как старовер.
Вдвоем они как примутся чесать шпану: куда — куски, куда — милостыня!
Завсегдатаи тринадцатой почти сплошь — рвань немыслимая, беспаспортная, беспарточная; на гопе у Макокина и то таких франтов вряд ли встретишь.
У иного только стыд прикрыт кое-как.
Ванька-Глазастый, родившийся и росший со шпаною, не предполагал, что еще рванее таракановских нищих бывают люди.
В тринадцатой — рвань форменная.
Например — Ванька-Туруру.
Вместо фуражки — тулейка одна; на ногах зимою — портянки, летом — ничего; ни одной заплатки, все — в клочьях, будто собаки рвали.
А ведь первый альфонс! Трех баб имел одновременно: Груньку-Ошпырка, Дуньку-Молочную и Шурку-Хабалку. Перед зеркалом причесывается, не иначе.
Или, вот, "святое семейство": Федор Султанов с сыновьями: Трошкою, Федькою и Мишкою-Цыганенком.
Эти так: двое стреляют, а двое в чайной сидят — выйти не в чем. Те придут, эти уходят. Так, посменно и стреляли. А один раз — обход. "Святое семейство" разодралось — кому одеваться?
Вся шпана задним ходом ухряла, а они дерутся из-за барахла. Рвут друг у дружки. Всю четверку и замели.
