Первые результаты программы казались обнадеживающими. Первоклассники, получившие необходимую подготовку (фактически – натасканные), легче адаптировались к школе, лучше учились и даже, как это ни покажется невероятным, демонстрировали некоторое повышение IQ. Но торжествовать было рано. Эти результаты оказались преходящими. По прошествии недолгого времени, после короткого рывка, те, кому “суждено” было оказаться отстающими, ими и оказывались. Прагматичные американцы забеспокоились: не на ветер ли уходят казенные миллионы? Ответ Херрнстайна в понятных нам терминах можно сформулировать так: поскольку “от осины не родятся апельсины”, то и нечего тратить деньги на эти лысенковские изыски. Врожденную недостачу интеллекта невозможно компенсировать ничем!
Критикам такого одиозного подхода не потребовалось даже особой изобретательности, чтобы его оспорить. Действительно, провал программы Хэд Старт – это факт, а факты – вещь упрямая. Однако этот факт сам по себе еще не служит однозначным свидетельством в пользу теории меритократии. Нравится нам это или нет, но дети из “хороших семей” чаще демонстрируют высокий интеллект и большего добиваются в жизни, чем выходцы из “низов”. Но можно ли это объяснить исключительно их природными способностями? Программа Хэд Старт обеспечивала “малоспособным” детям лишь частичную и кратковременную компенсацию того хронического культурного дефицита, который они испытывали в своей социальной среде. Никуда из этой среды они не делись, и когда результаты программы оказались исчерпаны, влияние среды снова возобладало. Возможно, кто-то из этих детей и вырос бы в нового Эйнштейна, но для этого требуется нечто большее, чем летние подготовительные курсы.
Любой школьный психолог знает достаточно примеров “безнадежных” детей, которые растут в условиях тяжелой культурной депривации. Увы, не редкость дом, где нет ни одной книги, где в воздухе висит мат, а “детское пособие” родители-неудачники расходуют на выпивку. Кем в таких условиях вырастут дети? Да такими же, не побоимся этого слова, ничтожествами, как и их родители, ибо тому способствуют все условия их социализации. Даже если допустить, что в такой семье может родиться ребенок с задатками Спинозы, то кто позаботится о реализации этих задатков. В отдельных случаях самоотверженные усилия талантливых педагогов могут тому способствовать, но это скорее и будет тем исключением, которое подтверждает правило. Можно спорить до хрипоты, наследуют ли дети способности родителей. Однако не подлежит сомнению, что они наследуют культурную среду. А именно она, вероятно, и оказывает определяющее влияние на их развитие. Если среда убога и ущербна, ее необходимо совершенствовать, улучшать, исправлять, а это, разумеется, требует колоссальных сил и средств в государственном масштабе, а не просто самоотверженных усилий педагогов и психологов отдельной школы. И пока эта идея не будет не только осознана, но и реализована, придется молча выслушивать самодовольные сентенции меритократов вроде Херрнстайна.
