Резкая боль в ступне сломила мужчину — в буквальном смысле на повал. Баерс, мчась с большой скоростью, рухнул на землю, как брошенный с силой увесистый камень. Пока катился по твердому полу, он не чувствовал никаких ушибов, лишь только страшная боль в ноге заставила его закричать.
Опершись о декоративную колонну, спасатель взглянул на свою конечность. Как не странно, все то время, пока Баерс кувыркался по полу, фонарик ни на секунду не покидал приделы его крупной ладони.
Взирая на окровавленную кость — останки бывшей ноги, мужчина вновь непроизвольно выкрикнул. Боль постепенно поднималась выше и уже перекинулась на вторую ногу. Баерс, светя фонариком, безутешно наблюдал за тем, как постепенно исчезают, сантиметр за сантиметром, его части тела.
Неожиданно боль перестала подниматься и распространяться дальше. Суета прожорливых Частиц постепенно угасла и, в конце концов, мощный луч фонаря кристаллизовал неугомонных, мельчайших дьявольских существ.
Но затишье продолжалось недолго. Как только Баерс убрал свет от своих обглоданных ран, микроорганизмы, при контакте с плотью, мгновенно восстановившись, принялись за дальнейшую работу.
Спасатель в очередной раз неистово закричал. Крик был громким, но непродолжительным. Длинная паучья конечность ловко отделила голову от тела мужчины. Спустившись на твердый пол, насекомое, неторопливо принялось поглощать человека вместе со своими крошечными отпрысками.
* * *
Впервые с того времени, когда прибыл Винсент и рассказал страшную историю о том, что не так давно случилось в холле с Белинсом и остальными консьержами, Людвиг, прислонившись лбом к двери, проронил несколько слов. Он вновь уточнил правильность воспринятых слов Винсента. Консьерж седьмого этажа, так же как и прежде, неуемно твердил о красном чудовище — гигантском пауке. Людвиг сомневался в правдивости рассказа, но он никогда не сомневался в человеке, который ему рассказал эту историю.
Мередит тихонько подошла к Людвигу и шепотом произнесла:
— Может быть, он говорит правду.
— Если даже и неполная правда, то возможно, хотя бы частично это так, — рапортовал Холлистайн, неторопливо приближающийся к парочке собеседников. — Я принес вам стакан апельсинового сока, Мередит. — Холлистайн протянул сок миллионерше. — Вот, возьмите.
— Благодарю Вас…
— Зовите меня — Холли.
— Благодарю Вас, Холли. Сок, как раз кстати, меня жутко мучает жажда. Здесь стал такой сухой воздух. — Старушка быстро осушила стакан и, уже пустой, вернула его Холлистайну.
