Подойдя к выключателю, один из охранников вознамерился включить свет, но Людвиг, заметив разбитые в плафонах лампочки, остерегаясь возможности возникновения короткого замыкания, вовремя остановил действие мужчины.
— А это, что за гадость? — неожиданно произнес более крупный мужчина — в полицейской форме. Подняв — попавшуюся под ноги — находку, он, немного повернувшись к свету, доносящемуся из коридора, с выпученными от ужаса глазами определил найденный предмет.
Охранник сперва не поверил свои глазам, но когда осознал, что держит в руках большой палец человеческой ноги, выкрикнув самое бранное слово, на которое только мог сподобиться, судорожно отбросил окровавленный фрагмент отсутствующей ноги. А после поспешил вытереть запачканные пальцы об, и без того заляпанные кровью, когда-то бывшие белыми простыни.
Все трое уставились на, кажущийся в темноте, необычно раскрашенный пол.
Глаза мужчин уже стали постепенно привыкать к полумраку и их мозгу начали открываться более четкие, сопутствующие разрушенной обстановке, волнительные подробности. Темные пятна, повсеместно покрывающие пол, являлись не чем иным, как человеческой кровью. Ко всему прочему, в комнате присутствовал легкий металлический запашок, который, в свою очередь, контрастировал с омерзительным резким запахом гниющей плоти.
— Я больше не могу здесь оставаться! — выкрикнул один из охранников, чем и подтвердил желание остальных поскорее убраться оттуда.
Практически синхронно развернувшись на каблуках, трое вознамерились незамедлительно покинуть «комнату пыток». Желание уйти прочь, по крайней мере, у двух охранников, оборвалось так же стремительно, как и сама их жизнь. Пара, материализовавшихся из-за разбитого окна, заостренных на концах придатков, пронзила грудные клетки мужчин, находившихся по обе стороны от Людвига, и через мгновение, уже мертвые, они исчезли за окном — в дождливой темноте улицы.
Ошарашенный происходящим, консьерж, в нерешительной попытке бежать, споткнулся об кожаный кейс, валяющийся на полу, и сам грохнулся на пол. Зашлепав руками и ногами по влажному окровавленному полу, ему удалось выползти в освещенный коридор. Дверь противоположной комнаты открылась, и оттуда показалось лицо миллионерши Мередит.
Завидев окровавленную ладонь, тянущуюся к ней, женщина преклонного возраста, громко закричав, захлопнула дверь.
— Старая дурра! — в ярости крикнул, побледневший от страха, консьерж. — Позвони Винсенту. — Но женщина, до смерти испугавшись увиденного, отныне не слышала слов — некогда любезного — молодого человека. Вбежав в ванную комнату, она поспешно заперла дверь и, вжавшись в угол, между стеной и душевой кабиной экстра-класса, захлюпала носом.
