— А ну, кто тут лазит по чужим садам?! — звонко закричала она и круглым пятном света стала ощупывать деревья.
— Вон там, в кустах, — подсказал я.
Луч осветил кусты. Там никого не было.
Мы прошли весь садик, но ничего не обнаружили. Видно, тот человек, услышав мое «к вам дядя Петро и дядя Микола», сразу дал дёру.
— Вот видишь — нету, — весело проговорила Галина Сидоровна. — Это тебе показалась. Мне в темноте тоже часто кажется, что в саду кто-то стоит за деревом.
— Да видел я, ну честное слово, видел! — Мне было досадно, что учительница не верит.
— Ну, может быть, может быть, — успокаивала она меня. — Значит, удрал. Видно, кто-то проходил да яблочка захотелось… Хорошо, что мамы нет, пошла к тетке. Перепугалась бы до смерти. Ну, спасибо тебе, защитник мой!
Она взъерошила мне волосы и нежно провела рукой по щеке. От ее руки маняще пахнуло тонким ароматом каких-то духов. И было приятно чувствовать прикосновение ее руки и почему-то стыдно от того, что это было приятно.
— Слушай, а как там Павлуша? Вы уже помирились?
Все приятное сразу исчезло.
— Не знаю, — буркнул я. — Ну, я пойду. До свиданья.
— До свиданья. Жаль. Вы так хорошо дружили…
Я ничего не ответил. Молча вышел со двора, сел на велосипед и поехал.
И так у меня на душе было темно! Темней, чем глухой ночью.
Павлуша, может, в это время уже выполнил важное секретное задание и генерал или полковник пожимает ему руку, вынося благодарность от командования, а я… Даже Галина Сидоровна не поверила, что я видел того человека в ее саду, и решила, что мне померещилось, и благодарила просто так, из вежливости. Я же видел. По голосу понял. Голос у нее был какой-то не такой, как обычно, а какой-то деланный, будто она шутила со мной… Ну и пусть! Пусть ее обкрадывают, раз так…
И тупое безразличие ко всему охватило меня.
Глава XVII. Меня вызывают к телефону. «Расследование футбольной баталии». Новое платье Гребенючки. Испорченное настроение
На следующее утро я заспался, потому что с вечера долго ворочался и никак не мог заснуть — очень уж много переживаний на меня навалилось.
Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо:
— Вставай, деятель! Царство божье проспишь. Без тебя Советская власть управлять не может, — услышал я голос деда.
Когда тебя насильно будят, то всегда как раз в эту минуту больше всего хочется спать. Я дрыгнул ногой, натянул одеяло на голову и сонно проворчал:
— Не трожьте, диду! Я сплю!.. Я спать хочу…
Но дедова рука безжалостно стянула с меня одеяло:
