— Никакого подвоха, просто я полностью уверен в своей победе, — я прям увидел, как его губы расплываются в самодовольной ухмылке, хотя, надо признать, голос ни капельки не изменился. — Но если ты всё-таки сомневаешься, я могу дать клятву порядка. Так как?
Я начал лихорадочно соображать. Да, я только сейчас начал соображать, потому что до этого момента мне ничего не оставалось, кроме как умереть с честью, как можно больше напакостив моим врагам, а тут такой шанс… С одной стороны, это явная ловушка, с другой — мне ведь и нужен только бой, а уж там я найду чем удивить убийцу!
Старательно покивав головой, я промычал нечто одобрительное.
— Ну, что же… — продолжал Гуахаро. — Раз так, то я, прозванный летящим во тьме, Гуахаро, вызываю на бой этого юношу. Бой будет длиться до первой крови, а проигравший исполнит любое желание победителя. Да будут стражи порядка мне свидетелями!
Совсем близко громыхнула молния, подтверждая, что эти слова были услышаны.
— Уберите кляп, — скомандовал император своим воинам, а затем обратился ко мне. — Согласен ли ты с этими условиями?
Я после того, как мне освободили рот, старательно проплевался, рассказал всю родословную воинов тьмы и самого императора до десятого колена, и лишь потом ответил:
— Согласен.
В ту же секунду стража императора разбежалась в разные стороны. Я медленно поднялся, следя краем глаза за Гуахаро и ожидая нападения в любой момент, но, к моей преогромнейшей радости, его не последовало. Зато, как только я увидел грозного темного властелина целиком, я некрасиво вытаращил глаза и совершенно по-глупому открыл рот.
Невысокий, щуплый, с длинными пальцами, не предназначенными не только для меча, но даже золотой кубок в таких руках будет смотреться кощунственно, им подходит только высокий хрустальный бокал. Длинные, почти до задницы волосы иссиня-черного цвета заплетены в две полураспустившиеся косы, по остатку висящих волос было видно, что они треугольно-кудрявые. Как это, спросите вы? А фиг его знает, просто у него волосы изгибаются резким уголком, образуя треугольную спираль в мой мизинец толщиной. А самое страшное — глаза. Не миндалевидные, как у всех нормальных людей, а в форме полукруга, прямая сторона которого находится внизу. Абсолютно черная, маслянисто блестящая, радужка. Его глаза не выражали ничего, они никуда не смотрели, просто были направлены куда-то над моим плечом. Страшные глаза, безжизненные.
— А… А… — я не знал, что сказать, поэтому задал очень глупый вопрос: — А ты мальчик или девочка?
