И все передо мной затмилося...
Потом сказал:
- Не мучайся, я знаю: тебе нечем меня утешить. Д лжно каждому отыскивать свой путь.
- В детстве, мой друг, старый солдат Петр говорил: "Чтобы наступил свет, должно стать совсем темно".
- Ты считаешь, что у меня еще светлый вечерок? Хорош друг! Пойдем-ка лучше к морю.
- Пойдем. Только ты не обижайся. Просто наступил твой час уйти в самого себя. Помнишь лодку посередине Нила и наш разговор. Когда человек в поисках доходит до предела, когда все старое до конца сожжено, тогда именно и начинается новый путь. Читал, как Пьер Безухов вспоминал минуты жизни, казавшиеся ему пределом, крахом? Но именно тогда, именно там и зарождалось новое, что поднимало его, ставило на дорогу.
- Я понял. Ты, как добрый друг, желаешь мне полной темноты, полного отчаяния, чтобы потом возродиться. Ладно, постараюсь дозреть...
Вдали показались огни - мимо проплывал пароход.
Гранов быстро разделся и бросился в волны моря со словами:
- Эх! Пока Россия соберется соорудить Сибирскую железную дорогу, только оно и выручает, до сих пор остается единственной связью с Востоком. Отдадим же ему дань!
Оторвавшись наконец в наиболее удобном месте от берегов, путники три дня продвигались по долине Феран, пересекая полуостров. Царь Синайских гор Сербал - возвышался над хаосом громадных холмов. Его многоярусная вершина издревле привлекала поклонников огня земного и небесного. В храмах огню и солнцу молились и египтяне, и финикийцы. Сейчас у его подножия отдыхал шедший из Мекки караван. Арабы подтвердили слухи о надвигающейся холере. Любящие полечиться, особенно бесплатно, шли на осмотр к доктору охотно. Ему пришлось повозиться чуть ли не со всеми паломниками каравана. И эти тоже безотказно подставляли головы для измерений. Только за полночь доктор прилег отдохнуть на берегу горного ручейка и послушать сквозь дрему серебристые трели горного соловья. Застонала сова. Караульные приняли ее голос за вещий знак мифической птицы Худ-Худ.
Утром решили рано не вставать: все спутники Елисеева предпочли поспать. Он поднимался на вершину один и был рад этому. Отдыхал от стонов больных, от бесед с приятелем, от необходимости руководить передвижением. Шел налегке, сунув в карман горсть сухарей и револьвер.
У самой вершины спрыгнул на узкую площадку, нависшую над бездной, и опешил: козел впился в него косым взглядом и направил на него огромные рога. "Здесь не разминуться!" - подумал Елисеев, инстинктивно выхватил револьвер и выстрелил. Козел метнулся навстречу выстрелу. Еще один выстрел, и Елисеев упал плашмя, а козел, перелетев через него, повалился рядом, обрызгав его горячей кровью.
