На этот крюк ушло не меньше часа, но теперь Джонни больше не тревожился, он был уверен, что движется к месту, где будет в безопасности. Когда плот и его неутомимый эскорт повернули к западному берегу острова, он увидел несколько рыболовных ботов, стоявших на якоре. Потом показались низкие белые строения на берегу и кучка хижин, среди которых сновали темнокожие люди. Выходит, на этом острове, затерянном в Тихом океане, немало людей.
Тут наконец дельфины как бы замешкались. Джонни решил, что они, наверно, не хотят плыть по мелководью. Дельфины медленно протолкнули плот мимо стоявших на якоре ботов, а потом развернулись и поплыли прочь, как бы говоря: «Дальше дело твое!»
Джонни хотелось крикнуть им всем хоть несколько слов благодарности, но рот и горло его так пересохли, что он не мог издать ни звука. Тогда он спокойно слез с плота — вода доходила ему только до пояса — и побрел к берегу.
По прибрежному песку к нему бежали люди. Но люди могли подождать. Джонни повернулся к ним спиной, лицом к прекрасным, сильным существам, которые помогли ему совершить это невероятное путешествие, и с благодарностью помахал им на прощание. А они уплывали все дальше, домой, в глубоководную часть моря.
Тут что-то случилось с его ногами, и ему показалось, что прибрежный песок вздыбился, чтобы нанести ему удар, а дельфины, остров и все остальное исчезли из его сознания.
Джонни проснулся на низенькой койке, стоявшей в очень чистой комнате с белыми стенами. Над головой его вращался электрический вентилятор, через затянутое шторой окно проникал свет. Плетеный стул, столик, комод и таз для умывания — вот и вся обстановка. Даже если бы Джонни не почувствовал легкого запаха дезинфекции, он все равно догадался бы, что находится в больнице.
Он приподнялся на постели и вскрикнул от боли. Все тело жгло словно огнем. Он взглянул на себя и увидел, что кожа у него ярко-красная и местами слезает лохмотьями. Верно, с ним уже повозился доктор — самые обожженные места были густо смазаны белой мазью.
Джонни отказался, по крайней мере сейчас, от попыток подняться, откинулся на подушку и опять невольно вскрикнул. В этот момент дверь открылась и в комнату вошла огромная женщина. Руки ее напоминали неотесанные бревна, да и вся она была сработана на такой манер. Весила она, наверно, килограммов сто пятнадцать, не меньше, но никто не назвал бы ее толстой — просто эта женщина была громадной.
— Ну-с, молодой человек, — сказала она. — Из-за чего такой шум? Никогда не видела столько суеты из-за пустякового солнечного ожога.
