...людская кровь не святее изумрудного сока трав.
В 41-м, когда высылали немцев, я не задумывалась о национальности. А февраль 44-го - высылка чеченцев с Северного Кавказа еще не наступила...
Объявление с "печатью" наверху в виде черной шестиконечной звезды, а внизу - свастика, гласило: в срочном порядке явиться на регистрацию в определенное место такого-то числа к 6.00 для эвакуации с 30-ю килограммами ценных вещей. За неявку, за опоздание - расстрел.
Сама шестиконечная звезда - звезда, но на объявлении-приказе и на груди у старика, которого я первого увидела, она смотрелась смертью. Да и сами объявления показались черными, похожими на фашистских гадов с наших плакатов. Их так много, они появились все вместе в один день, повсюду, даже в воздухе летали; опускались к земле и, подхватываемые ветерком, снова поднимались, перескакивали с места на место, лепились к одежде прохожих, превращали их в черные мумии...
Расистская сущность фашизма не могла измениться: "послабляющий режим" это фальшь, притворство, фикция.
Но подсознательно меня мучило, наверное, черное объявление еще тем, что родило во мне новые чувства перед людьми другой национальности - тогда ведь не стоял в центре вселенной русский национальный вопрос, или я по малолетству, или по дикости о нем не слышала, - мучили чувства неуютности, даже стыда и какая-то неизвестная доселе, древняя-древняя, глубоко спавшая и только что пробудившаяся "непричастность" к этой акции. И еще более глубоко спавшее оправдание этому: как же так? Люди же одинаковы. Как это может быть? Как это, "неуютное" могло умещаться в моей душе, не выпрыгнуть, не сгореть, не разорвать ее, душу взрывом несправедливости? А ведь все все знали много лет уже, всегда, и по радио слышали...
Поселок затаился. Что думали другие? То же, что и я? Потому и затаился? Они не евреи - их хата с краю?..
В пять утра нас разбудил Изя. Мы спали в кладовке и сначала ничего не поняли. Изя извинился, позвал меня и рассказал, что ожидаемое ужасное случилось: мать, отца и сестренку увели с вещами.
-А почему ты ко мне пришел, Изя? Что я могу сделать? Почему ты, - я запнулась, - не с ними?
-Я пошел в сад, в уборную, она у забора. Услышал машину, выглянул и все увидел. Вытащил, не знаю как, в заборе доску, вылез в дырку, и садами, задами - к тебе. - Изя не заметил моей растерянности или не хотел заметить.
-Почему не к Полине Тимофеевне? Вы же - рядом.
-В том-то и дело. Я боялся, что могут искать. Может, и искали? Мы же соседи и дружим.
