Морж назвал свое имя: Клим. Девушка записала его в журнал медпункта. Фамилия его ей ни о чем не говорила.
Маг Ефим ехал в машине рядом с Матвеем Федоровичем, и рассказывал ему о громком нападении неизвестного на двух поварих, надеясь вызвать у него признание, что он их и ранил. Но Матвей Федорович даже не знал об этом нападении, и они одновременно подумали, что морж из пруда и есть потенциальный убийца! Потом они высказали свои мысли вслух. Маг Ефим сказал, что видел, как мужчина с двумя ножами убегал через окно после убийства.
Матвей Федорович после этих слов развернул машину и поехал назад в медпункт, где оставили моржа. По дороге Матвей Федорович сказал, что его несколько дней в городе не было, он ездил за продуктами и ничего не знает об этом деле. Морж Клим лечился с помощью медсестры. Он был настолько промерзшим, что девушка от него не отходила, и отогревала его всеми известными ей способами. Она напоила и обтерла его спиртом, потом укутала. В этот момент и вошли в палату двое мужчин. Они пытались устроить допрос моржу, но тот уснул и не отвечал на вопросы.
Клим проснулся и увидел небольшую комнату с одним окном, с одной кроватью, с одной тумбочкой и одним стулом. Он был один в белом безмолвии палаты. Звуки отсутствовали.
Он стал вспоминать, что с ним произошло, но ничего особенного не мог вспомнить, словно память и совесть у него отмерзли. Потихоньку он вспомнил, что у его отца было кофе, а у него не было денег. Впереди маячили новогодние праздники. В отсутствии хозяина Клим сказал поварихам, что обнаружил кражу денег, которые внесли коллективы за новогодние торжества. Часть продуктов была закуплена, были закуплены напитки. Клим тихо спросил у поварих, кто из них взял деньги. Женщины восприняли его вопрос всерьез и разразились бранью. Он разозлился. В зале шел праздничный банкет, а у него кончились нервы и деньги. Он сказал поварихам, что не намерен скрывать кражу, которую сам не совершал.
Женщины стали отрицать кражу денег из стола хозяина, которые он якобы не успел убрать в сейф. Что было дальше, Клим помнил смутно, как ему кухонные ножи под руку подвернулись, как он их поднял… Клим остро почувствовал, что поварих больше нет, что он двойными ударами убил двух женщин почти мгновенно, будто они были соломенными чучелами. Он сжал голову. Застонал. В груди послышались хрипы. Он понял, что здорово проморозил себя и свою совесть. Терять ему было ровным счетом нечего, кофе все равно прогорело от кражи и крови. Идти ему было некуда, он закашлялся.
