Как бы тебе объяснить. В наших с тобой отношениях есть что-то едва уловимое, почти незаметное и весьма бездарное. Нет, отсутствие денег и кризис с работой это как раз очевидно и одаренно. Между цехом и цехом, сменой и сменой, человеком и человеком, все основное находится между звеньев этой катастрофической цепи, у которой нет шансов быть оборванной. К ее радости и моему сожалению. К вопиющему безразличию Рассылочных Дел Мастера. Не послать ли мне подальше Валентину, приславшую письмо с душераздирающей темой «художественная ковка». Или взять и выковать художественно. Как бы объяснить, даже не начиная. Как это сделать. Думаешь, за три дня, что ты не работала, тебе стало легче. Но теперь нужно собраться к понедельнику, окунуться в ненавистное рабочее положение. А без него никак. Без него ребенок смотрит и говорит, что хочет кушать. Кто-то еще смотрит, и нужно, нужно собраться. Господи. Нужно собраться. Чтобы было легче пережить офис с его работой, без нее никак. Нужно собраться. Освободить время, это время наложить на то, а вот это сшить с тем. Здесь успеть, там опоздать. Революционер революционеру не сестра в деле высокого духовного сострадания. Ты мне. Я тебе.
Как тебе объяснить, почему я не пью две таблетки но-шпы. Потому не пью по две, что их у меня нет на завтра. Так и не пью. Как тебе объяснить, ела ли я. Каждый день я завтракаю, только я больше не обедаю и не ужинаю, потому что иначе нечем будет завтракать. Как бы объяснить, что не могу я скакать через турникет, и за билет заплатить не могу, потому что иначе не будет пачки сигарет. А если так, дело совсем плохо. Теперь можно не идти на встречу, сославшись на мороз или снег. В принципе, можно вообще уже никуда не ходить, потому что попросту незачем. В этом случае я посижу в сети часов десять или двенадцать, стану стеклянной в поисках информации, кажущейся нужной, соберу контакты. Просто чтобы лежали. Налажу связь, налажу ведь, тоже просто, на будущее. С какой-то обреченностью художественной ковки.
Не имеет значения, что больше нечем мыть посуду. Не имеет значения, что закончилась туалетная бумага и прокладки. Не имеет значения, что банное мыло отвратительного запаха. Не имеет значения, что я слышу запахи прошлого, такого простого и теплого. Запах овсяной каши утром, запах сбежавшего молока, запах жизни. Запах жизни вообще состоит из запахов еды и запаха туалетного мыла, таково мое убеждение. Я бы даже сказала, такова моя вера в запах жизни, или, в саму жизнь.
