— Масоны? — Пол наморщил лоб. — О, нет! Нет. Просто клуб. Ты все увидишь. Ты умеешь играть в биллиард?
— Вряд ли это можно назвать игрой… Я знаю, что нужно кием ударить по шару так, чтобы он загнал другой в лузу. Правильно?
Но Пол не услышал меня. Он так напряженно думал о чем-то, что лоб его не разгладился. Решив не отвлекать его, я отвернулась к окну и попыталась взглянуть на наш город глазами Пола. Как говаривал ослик Иа-Иа, зрелище было душераздирающим: разбитый асфальт, рассыпавшиеся серые бордюры, засохшие клумбы.
"Каков твой Лондон? — подумалось мне. — Такой же большой и ухоженный, как ты сам? Я приживусь в нем, любимый, и выучу твой язык. Я что угодно выучу и приживусь, где ты захочешь, только бы ты был рядом. Мне никогда еще не было так тепло и спокойно".
— Приехали! — объявил таксист и сделал равнодушное лицо, ожидая от иностранца щедрых чаевых.
И Пол не обманул его ожидания. Насколько я успела узнать его, он вообще был щедрым человеком.
Выбравшись из такси, он подал мне руку. Ладонь оказалась горячей и чуть влажной, словно войти в клуб для него было не так просто, как он пытался представить. То же странное беспокойство охватило и меня, едва я шагнула на широкие ступени, ведущие к дверям, затененным матовым зеленоватым стеклом, словно сквозь то место, на котором был возведен Красный замок, проходил мощный поток энергии. Вот только я еще не поняла, что это была за энергия…
Мы приблизились к дверям, и стоявший с обратной стороны швейцар осторожно распахнул ее. В его движениях не было ни малейшей услужливости, и я решила, что он тоже выписан из Британии. Эти англичане такие приверженцы всего отечественного! Даже если речь идет о простом швейцаре.
Войдя внутрь, я вопросительно посмотрела на Пола и едва не вскрикнула — лицо у него было таким, будто он шел на собственные похороны.
— Пол! — позвала я.
Он вздрогнул всем телом и вдруг, не обращая внимания на швейцара, так стиснул меня, точно прощался.
— Да что с тобой? Ты не хочешь туда идти? Тогда не пойдем. Если это ради меня, то не стоит. Правда, Пол! Я не очень люблю всякие людные места… Давай вернемся домой?
— Нет, — коротко ответил Пол. Сильно, как от боли, сведя брови, он тихо проговорил: — Ты не шутила, я знаю.
— Когда?
— В болезни и здравии… Ты не шутила.
— Конечно же, нет, Пол! Как можно шутить такими вещами?
— Я плохо понимаю русские шутки.
— Мы уже говорили об этом… Ты всему научишься! И я научусь. Я стану самой прилежной твоей ученицей.
