Когда женщины наполнили свои банки, произошло «воссоединение семей»: они дружно отошли от кувшина и направились к мужчинам. Только после этого к родителям, согласно местному этикету, смогли присоединиться дети, все это время наблюдавшие за происходившим из-за кустов. Поливая куски мяса соусом, все молча ели, а старик, ритмично ударяя бамбуковой палкой по опустошенному кувшину, воздавал хвалу щедрой реке Няням.
Няням кормит бегемотов,
Няням поит пчел,
Няням дает жизнь всем,
И за это люди славят Няням, —
перевел мне сержант нехитрые слова, речитативом выкрикиваемые стариком.
Завершив трапезу, те, кто повзрослее, разошлись по хижинам, а молодежь начала собираться у костра. От высохших на солнце стеблей осоки в небо взметнулись высоченные языки пламени и осветили все вокруг; у костра закружил хоровод. Взявшись за руки, девушки в кожаных юбках-передниках и юноши в набедренных повязках бегали по кругу, продолжая славить Омо-Няням. Иногда где-то в темноте бухали тамтамы. Тогда хоровод замирал, и танцующие, не разнимая рук, начинали подпрыгивать. Затихал тамтам — вновь оживал хоровод.
— Так будет продолжаться всю ночь, — предупредил сержант. — Советую получше выспаться, с тем чтобы завтра пораньше, пока не наступит пекло, отправиться к озеру.
К. Арамбур настоятельно рекомендовал воспользоваться для этой поездки его вертолетом. Однако я предпочел более традиционный в этих местах вид транспорта — выдолбленную из цельного ствола дерева пирогу. Она была, правда, снабжена мотором и надписями «Полиция» по бортам. Тем не менее такой способ передвижения, как я полагал, позволит лучше проникнуться той атмосферой путешествия по реке Омо, какую ощущал Булатович.
С середины реки не было видно ни желтых пустынь, ни выжженных солнцем бурых холмов: их скрывали встающие прямо из воды леса. Растущие ближе всего к воде пальмы, изогнувшись чуть ли не под прямым углом, тянули свои стволы почти параллельно речной глади. С них в воду спускались пряди эпифитов, а навстречу им, из реки, поднимались вьюны, усыпанные крупными ярко-желтыми цветами. В затоках и заводях между островками цвели лиловые кувшинки. По их листьям деловито бегали длинноногие ибисы. Птиц было полно и в прибрежном лесу. Очевидно, находя все необходимое для жизни на границе воды и пальм, они не выходили за пределы леса. Ни в саванне, ни в пустыне я никаких птиц, кроме марабу, за эти дни не видал.
У сплетенной из тростника пристани, обозначенной надписью «Французская экспедиция Омо», в пирогу подсел К. Арамбур. Профессор, как всегда, был при бабочке, а в руках держал зеленый мягкий саквояж.
