Уже от ворот заметил я свет на веранде и услыхал негромкий, но явственный в тишине говор. Кто-то был у Ольги Павловны в гостях и, вероятно, пил с нею чай, как и я некогда. Я, однако, решил, что вряд ли помешаю, если уйду тотчас, оставив тетрадь и книги: новых брать я не хотел. С такими-то мыслями я поднялся на крыльцо и постучал в дверь, после чего вошел в ответ на хозяйское властное «войдите». Не знаю, правильно ли я сделал. Веранда была освещена большой лампой под нитяным абажуром, стоявшей на столе, в центре. Но чаю не было, а за столом, кроме Ольги Павловны, сидела Надя. Я тотчас увидал, чем они были заняты: пред ними была разложена пестрая колода карт. Стараясь ничем не выказать смущенья (Надя только подняла на меня глаза и потом стала смотреть равнодушно в сторону), я поклонился и сообщил о цели своего визита.
– Очень хорошо, – сказала Ольга Павловна. – Это внук Сомовых, – пояснила она Наде. – Впрочем, что ж я: ты его знаешь, вот! – Тут она ткнула пальцем в одну из карт. – Это он, он самый и есть, так что весьма кстати: как раз сам пришел.
Не поручусь – с порогу было плохо видно, – но, кажется, под рукой ее был червонный король.
– И что же он значит? – спросила Надя так, словно меня тут не было, и знала она обо мне разве что по слухам.
– Проходите и садитесь, – велела мне Ольга Павловна с своим обычным хладнокровием. – То, что он значит, я еще скажу. Вот посмотрим только, что легло рядом с ним.
Тут она принялась перевертывать карты, лежавшие прежде рубашкой вверх.
– Так-так, – говорила она весело. – По ранней дорожке свидание с любовью, по поздней – с разлукой, и… – Она на миг задумалась, оглядывая расклад. – …И горько вам будет, нестерпимо будет. Но не свидитесь после уже ни разу, никогда. Я знаю, как это: ни разу. И знаю, что говорю. – Она почти с торжеством посмотрела на меня, потом на Надю.
Но и не вглядываясь было видно, как побледнела та. О себе судить не берусь. Ольга Павловна вдруг нахмурилась.
– Да, девочка, тебе это ни к чему, ни за что ни про что, – сказала она. – И это так всегда и бывает. А сердце твое успокоится… – Она опять перевернула карту. – Вот: успокоится оно домом. Это… это тоже так всегда и бывает. А в детях ты будешь счастлива. Вот и все.
И она смешала карты.
Минуту – как только не две или три – сидели мы молча, не шевелясь. Лишь Ольга Павловна собрала колоду в коробку и отложила куда-то за поставец. Но хоть чашки и блюдца были у ней под рукой, чаю она не предложила. Надя меж тем как бы пришла в себя. Чуть откинувшись и порывшись в накладном кармане, она вынула десять копеек и, положив на край, отчетливо произнесла:
