– Так что же? – спросил у нас Геннадий Горгонович. – Будем лечить или все же лечить не будем?
– Что лечить? – не утерпел я, поскольку разум Григорий Гаврилович от слов «лечить» и «сифилис», кажется, пошел полным прахом.
– Врожденное уродство и слабоумие или заторможенность. Это на выбор, но принудительно, поскольку лечение врожденного уродства ведет к заторможенности, а лечение заторможенности…
– К врожденному уродству. Так, значит, лечим все-таки не сифилис? – поспешил я закончить его мысль.
– Сифилис? – Геннадий Горгонович еще раз посмотрел в наши бумаги. – А при чем здесь сифилис?
– Но говорили…
– Кто говорили, где говорили, о чем говорили?
– Так ведь…
– Никакого сифилиса. Мало ли о чем тут все говорили! Вы медик? – Геннадий Горгонович глянул строго.
– Медик? Видите ли, в чем тут дело, я в Грушино ехал.
– В Грушино? – удивился Геннадий Горгонович. – А разве там не карантин?
Услышав, что хоть кто-то тут знает о Грушине, я воспрял духом.
– Подождите! – Геннадий Горгонович посмотрел в бумаги. – Что вы меня путаете! Это в Гнусино карантин. Там уже и обработку провели. Выселение, запрет и уничтожение! Домашней птицы!
– Геннадий Горгонович! – отчаянно возопил тут Григорий Гаврилович, обретший наконец свой голос. – Геннадий Горгонович! А как продвигается ваше изучение истории православия на Руси? Геннадий Горгонович, – заметил, обращаясь уже ко мне, с совершенно диким, истерзанным видом Григорий Гаврилович, – в реконструкции Ледового побоища должен будет являть собой прообраз митрополита Кирилла и канонизировать потом то, что останется и победит…
– А вот как продвигается дело! – немедленно откликнулся на это Геннадий Горгонович. Он встал и сейчас же облачился в рясу. Глаза его смотрели на нас строго.
– Господу помолимся! – нараспев произнес он.
– Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй! – затянули мы немедленно с Григорием Гавриловичем в два голоса. Геннадий Горгонович осенил нас крестом животворящим.
Пропев все это, мы ощутили себя как бы заново рожденными, обновленными, то есть совершенно здоровыми.
– Вот и славно! – сказал Геннадий Горгонович, разоблачаясь. Он в тот же миг, казалось, забыл о своем желании подвергнуть нас принудительному лечению от слабоумия. – Так что у нас там произошло с Грушином? Пожар? Наводнение? Марлевых повязок опять на всех не хватает?
Григорий Гаврилович сейчас же рассказал ему все. Вплоть до того момента, как нас отправили в суд, а по дороге велели непременно посетить и его ведомство.
