– Дима, кажется, нехило пьян, – шепнул Толик.
Оба мужика с нескрываемым удивлением смотрели на парня, который, шатаясь, шарил в кармане джинсов. Когда Дима вынул из кармана ключ-таблетку, Витя спросил его: – Дима, сыграть не желаешь?
– Завтра, – не очень внятно ответил Дима, открывая дверь подъезда.
– А мы надеялись с тобой сейчас сыграть, а ты не желаешь, – с фальшивым сожалением промолвил Толик.
Дима отпустил ручку двери. Дверь закрылась. Парень, спотыкаясь, сошёл с крыльца и присел за столик.
– Во, совсем другое дело! – воскликнул Толик, подмигивая товарищу. – Дядя Витя, уступи-ка мне место, я с гарным парнем сойдусь в свирепой битве.
Витя подвинулся на край скамейки. Толик сел на его место. Дима взял шашку и, сделав сердитое лицо, сжал её в руке.
– Дима, мы не в пятаки играем, а в шашки! – усмехнулся Толик.
– Играйте сами, – злобно выдохнул парень, и бросил шашку на середину шахматной доски.
Затем он встал из-за стола и снова подошёл к железной двери подъезда.
– Ты не играешь с такими дурнями как мы? – надменно спросил его Витя.
– Я сам не лучше, – буркнул Дима, открывая дверь.
Он, спотыкаясь, поднялся на второй этаж и вошёл в свою квартиру. Подходя к своей комнате, Дима услышал тихие шаги за спиной. Он оглянулся и увидел молодого человека. Это был Сергей – двоюродный брат Дмитрия. Внешностью и телосложением он походил на Диму, но ростом был на много выше. На вид ему было около тридцати лет. Увидев младшего брата, он изменился в лице, и, скрестив руки на груди, громко воскликнул: – Похоже, праздник отменяется!
Из комнаты вышел Сергей Дмитриевич.
– Опять, значит!.. – с укором промолвил он, глядя на пьяного сына.
– Опять, да, – вздохнул Дима, открывая дверь комнаты.
– Иди хоть с братом поздоровайся, Дима! Вы ж лет десять не виделись!
– Здравствуй, брат Серёжа, – с надменной ухмылкой произнёс Дмитрий, подходя ближе к брату.
– И тебе здравствовать, братик.
Сережа заставил себя улыбнуться и протянул младшему брату руку, но тот и не собирался пожимать её. Злобно глянув на старшего брата, он нанёс ему сильный удар ладонью по лицу, и убежал в свою комнату. Рассвирепевший Сергей Дмитриевич метнулся, дёрнул за ручку двери комнаты сына. Дверь оказалась заперта.
– Дуреет не по дням, а по часам, – пробурчал Сергей Дмитриевич, со злостью ударяя ладонью по ручке двери.
– Злопамятный он у вас, однако, – задумчиво произнёс Серёжа, поглаживая ушибленную щеку.
– Он перед тобой ещё сто раз извинится. Сильно ударил?
