Хабыдж догадался о мыслях Джата. Как будто ничего не произошло, он сказал с наигранной бодростью: — Ну, дети, сегодня будем возить дрова! Смотрите-ка, погода начинает портиться. Видно, много снега выпадет в этом году. Чтоб нам после не мучиться, давайте-ка заранее запасемся дровами и соломой.
— Арба и буйволы готовы. Дрова и солому мы привезем. За этим дело не станет. Но сначала я должен высказать тебе свою обиду, — сказал Джат, заметно волнуясь.
— Что случилось, мальчик? Кто-нибудь оскорбил тебя? Сказал недоброе слово?
— Ты меня обидел.
— Я? Когда, мальчик? Что я сделал?
— Быстро забываешь... Почему не дал денег Чикмыжу? Ты же знаешь, он нам не чужой.
Хабыдж ответил с вкрадчивой лаской:
— Да есть ли у меня кто-нибудь ближе вас на свете! Вы для меня родные сыновья, вы и только вы! Я сам воспитал вас. Оглянись на мое хозяйство: и дом, и двор, и забор, и скот — все ваше, все для вас. Деньги, одежда, утварь, все мое богатство — только для вас!
Джат ответил сухо:
— Нехорошо. Твоя скупость оттолкнет от нас друзей и родных. Что скажут о нас люди?
— Да нет же, сынок, я сердечно люблю Чикмыжа. Но вы, мои воспитанники, все-таки дороже. Деньги, если даже они и припрятаны у меня, я берегу для вас про черный день!
Но все уговоры Хабыджа уже не действовали на Джата. Обида холодным свинцом легла ему на грудь.
А Хабыдж не унимался:
— Да, сынок, эти деньги ваши, и никому другому я их не отдам. Да сохранит вас великий бог мне на радость!
И Хабыдж, подняв глаза к потолку, забормотал молитву.
И снова пришла весна. Снoвa ласково и нежно грело солнце зазеленевшую землю. В такую пору и дышится и работается хорошо.
Джат и Джанхват задумали обнести новой изгородью вспаханное поле, чтобы уберечь его от скота. В лесу они нашли подходящее дерево. Джат полез на него, чтобы нарубить крупных вeток для кольев. Джанхват тут же, неподалеку, принялся рубить хворост. Работа двигалась споро. Увлекшись ею, Джат поскользнулся на суку и полетел вниз головой. Руки его беспомощно схватили воздух, и он грохнулся прямо на острие только что отточенного кола, торчавшего, как назло, у подножья дерева.
Раздался его короткий вопль. Со всех ног бросился Джанхват к брату. Тот лежал неподвижно. Слезы хлынули из глаз Джанхвата. Вот когда пришла настоящая беда, обрушилось истинное горе! Джат с трудом раскрыл глаза.
— Помоги мне, — еле слышно простонал он. На лице его отразилось мучительное страданье.
Обливаясь слезами, Джанхват взвалил к себе на плечи брата и осторожно зашагал домой.
