— Вот и мы только что говорили о том же, — подхватил рыжебородый, — чуть кто хоть малость встанет на ноги, как уже начинает зазнаваться, забывает простых людей, с которыми прожил всю жизнь. Недаром говорит народная шутка, что смуглый, блестящий каштан, как только вышел из колючей, невзрачной кожуры, посмотрел на нее презрительно и сказал: «Фи, неужто я из нее вылупился?» Так и люди: чуть оперятся — нос кверху, и сам черт им не брат.
— Да брось ты об этом, — вмешался один из собеседников, ви— димо самый нетерпеливый и сильней других заинтересовавшийся историей Кимпала. — Доскажи нам наконец о старой шубе Киапача, а то мы так и не узнаем, что в ней достопримечательного.
— Да я же как будто кончил о ней рассказывать. А впрочем, ты прав, не совсем. Ну вот, значит, Киапач сидел, низко опустив голову на грудь, глубоко задумавшись. По всему видно было, что слова Дзадзалы задели его за живое. Некоторые на сходе шептались, что Дзадзале не сойдут с рук дерзкие слова и что Кимпал крепко отомстит ему за обиду.
А на самом деле все произошло совсем по-иному. Вечером, как только кончился сход и Киапач вернулся домой, он сразу же зашел в чулан, открыл стоявший там пыльный старый сундук и, порывшись в разной рвани, вытащил за воротник свою забытую шубу. Он повернул ее и так и сяк, рассмотрел как следует со всех сторон да и повесил на вбитый в стену крепкий колышек. Потом вышел из дому и прямиком направился во двор Дзадзалы.
Дзадзала и его жена изумились, увидев Киапача у порога своего дома. Еще больше удивилась бы жена Дзадзалы, если бы знала, что ее муж основательно поругался с соседом на сходе, но так или иначе она знала, что Киапач, став богачом, очень редко заглядывал к простым людям.
«Какой черт принес этого негодяя?» — подумал Дзадзала, поднимаясь, как того требовал закон гостеприимства, навстречу неожиданному гостю. Хозяева ответили поклоном на приветствие Киапача, и тот как ни в чем не бывало уселся у очага. Жене Дзадзалы вначале показалось, правда, что ее муж и гость как-то странно поглядывают друг на друга, но, когда беседа потекла по обычному в таких случаях руслу, хозяйка решила, что это ей померещилось. А мужчины поговорили о том о сем, о разных хозяйственных делах, о сегодняшнем сходе, но ни разу ни тот, ни другой даже словом не обмолвились о ссоре.
Хозяйка сняла с огня котел с мамалыгой, разложила ее по тарелкам, поставила на стол сыр и другое угощение, и все поужинали да выпили малость, как водится.
