«Хай! — подумал он. — Пусть все беды обрушатся на тебя!» Угораздило же Ладжа тащиться по такой жаре с последним добром, чтобы встретить человека, наводившего трепет на всех бедных и беззащитных людей в селении! К нему повернулось кривое, безобразное лицо старшины.
— Ага! Принес кукурузу продавать? А с налогом как быть? А?
Старшина кричал таким пронзительным голосом, что Ладж тут же испуганно сказал:
— Зачем ругаешься? Что ты знаешь? Может быть, я тебе eе несу!
— Столько бы тебе здоровья, сколько правды в твоих словах! Что это торчит из твоего башлыка? Как будто штоф? Зачем?
И, повернувшись к лавочнику, старшина добавил:
— Взвесь-ка эту кукурузу, а деньги отсчитай мне!
Мексуд неохотно послушался старшины. Ему выгоднее было рассчитаться товарами, а не деньгами. Но делать нечего, он сказал Ладжу с легкой насмешкой:
— Ну, как, Ладж? Взвесить? Ты согласен?
С этими словами лавочник протянул руки к бурдюку.
— Не смей! — крикнул Ладж. Кровь бросилась ему в лицо.
— Бунтовать? — вскинулся старшина и повернулся к своему помощнику, стоявшему поодаль. — Миха! Неохота мне пачкать руки, освободи-ка помещение от этой нечисти!
Ладж сжал в руках свою палку. Минута — и он обрушит ее на тыквоподобную голову старшины. Но в эту минуту перед глазами Ладжа встали его дети. Отбросив палку, он с отчаянной силой развязал свой бурдюк, не переставая восклицать:
— На тебе, подавись!
Старшина побагровел от такого оскорбления. Подняв свой кнут и выкрикивая ругательства, он двинулся на Ладжа.
Пузатый Маф и все, кто были в лавке, с трудом задержали его.
Смуглый молодой человек, до сих пор молча наблюдавший эту сцену, достал из кармана семьдесят копеек и протянул их Михе.
— Возьмите, я плачу за него!
Едва уломали старшину взять эти деньги.
Спустя два года Ладжа вызвали в сельское управление, и писарь объявил ему:
— С тебя причитается двенадцать рублей налога. Срок уплаты через неделю.
Ладж вышел шатаясь. Во дворе он встретил односельчан и по их осунувшимся лицам понял, что они вызваны по такому же делу.
— Ты огорчен, Ладж? — обратился к нему старик Мац, выколачивая пепел из трубки.
— Меня лишают последнего куска мамалыги, — ответил Ладж упавшим голосом. — Что же это делается, добрые люди? Да сопутствует каждому всяческое благополучие, но объясните, бога ради, почему и меня и Мафа облагают одинаково? У Мафа пара быков, пара буйволов, дойная буйволица, шесть дойных коров и сколько, сверх того, всякого добра! А у меня единственная корова с теленком да тощенький бычок. И смотрите: Мафа обложили двенадцатью рублями, с меня требуют тоже двенадцать рублей. Да где же после этого закон, где правда и справедливость, скажите мне ради бога!
