– Messieurs, Mesdames, faites vos jeux [6] , – проговорил Дик д’Анжервилль учтиво, настойчиво.
– Зеленое выигрывает! – воскликнула Беатрис де Бранте, поместившая маленькую изумрудную черепашку на лист гардении потемнее, и вышло так однородно, будто они были созданы друг для друга. Все принялись состязаться друг с другом, создавая самые неожиданные и блистательные сочетания из чистого хаоса. Повсюду живо порхали руки, жадно пробуя различные комбинации, их лихорадка и соперничество все ожесточались и теперь казались шуточной потасовкой – то все бросались к одному и тому же цветку или к одной и той же драгоценности, одному и тому же замыслу. Но игра завершилась так же внезапно, как и началась – всем наскучило. В завершение Соланж поместила себе меж грудей желтую розу, к которой приделала большого жука Фаберже с рубинами и бриллиантами слегка не посередине. Неожиданный эффект этого сочетания оказался таков, что роза вдруг помстилась искусственной, а жук – столь живым и настоящим, невзирая на камни, что Соланж опять удостоилась восторгов.
И все же центр притяжения салона сместился. Чуть стыдливо все забросили эту детскую забаву (коя, тем не менее, в грядущем стала частью наивысшего шика парижской моды) и опять обратились к событиям на площади Согласия и к балу.
– Список, – воскликнул художник Берар, – давайте составим список! – И помахал листком белой бумаги, за которой сходил к столу Грансая.
Соланж, скромно устроившись у ног графа, произнесла с искренностью:
– Как это волнующе – начать первый список бала Грансая! – Этой заискивающей репликой надеялась она снискать его прощение за свое недавнее торжество.
– Но, дорогая моя, – вымолвил он, отечески поглаживая ее по волосам, – вы же прекрасно знаете, что не гости имеют значение в таких случаях. – И добавил тоном человека, вынужденного повторять то, что уже говорилось вновь и вновь тысячу раз: – Балы устраивают для тех, кого не пригласили.
– Что же это за удовольствие – планировать бал в таком духе! – с досадой воскликнула Соланж.
– Разумеется, не будет никакого удовольствия, – едко ответил Грансай, но добавил снисходительно: – Знаете ли, милочка, в нашем возрасте на балы уж не ходят ради удовольствия!
О да, она знала: Грансай никогда и ничего не делал для удовольствия!
Соланж провела бессонную ночь, не спустилась к трапезе, и Пранс принес ей завтрак в постель, объявив, что чай подадут в комнате графа перед отбытием гостей. Дик д’Анжервилль должен был отвезти ее в Париж на своей машине ближе к вечеру.
