12. На берегу пустынных волн стояла маленькая хижина. В зиму-то никто в ней не жил, а летом много набивалось – с Москвы, что ли, с института какого-то, забыл уж, как он там называется. Один там у них был веселый самый. На писателей, говорил, учимся, это кто хреновню всякую пишет, слыхал, можт? Это на журналистов, что ли? Да нет, говорит, еще хуже. Ничего, ребята были веселые, только самый веселый-то утонул потом. Из-за бабы, штоль, поплыл ей показать, как хорошо плавает, а силы не рассчитал. Не доплыл до берега. Он, когда не сильно пьяный, пел, песни хорошо пел, и русские, и нерусские, грузин был, и звали как-то смешно, Окуджава, штоль.
13. Одна, короче, была девушка, хотела купить себе зонтик с дырочками. На ножках такой, как у Гурченки. Вчера по телевизору показывали. Да какой Гурченки, Гурченке давно за 80, это за нее дочка ее гримируется. Не знал, штоль? А где тогда Гурченка? Где, где, сам, штоли, не понял? Ну, пошли за угол, я те у Нинки покажу, из Соликамска, вчера, говорит, приехала, на заработки, вот и посмотришь.
14. Одна женщина проституцией зарабатывала, при ресторане «Терция», Аннушкой звали. Коса белая, толстая, и сама здоровая, веселая, сразу видно, не из городских. В русском стиле работала. И когда хотела, сладкая у ней была, не оторовешься прям, говорили так, а ты молчи. И вить сколько замуж ее звали, и на иномарках, и попроще, молодая ж была, красивая, а не шла. За клиентов не пойду, говорит, вот заработаю побольше и уеду. Чтоб никто потом не знал про мое черное прошлое да всю жизнь попрекал, этого нам не надо. Ну, а пригрели ее свои же бабы, подговорили кого из ревности, она-то торопилась больно, вот полгода еще, говорит, поработаю и уйду от вас, каплю совсем не хватает. И не давала другим житья, всех себе забирала, бывало, и по трое в одну комнату, и шли, што ты думаешь. Ну, в темном дворике и приласкали ее ножичком, аж с росписью, как непутевую какую, свои же товарки. Ты сопли-то что распустил? – А за такие слова в морду.
15. Один человек любил другого. И было у них все хорошо. А потом раз! и кончилось понимание. Пришлось расстаться.
16. Петя Голиков построил у себя дома модель одного волшебного города, где все хорошо, ну просто как у людей, не учел только отдельные архитектурные подробности, вот все и повалилось. Это ты к чему? А не поняла, так поди попей водички.
17. Юрий Михайлович Лотман-то! Опять пешком гуляет по городу, а с двух до трех в парке, по аллее, а потом отдыхает на лавочке. В синем галстуке, с тросточкой, весь такой усатый и праздничный. Нет, без Зары Григорьевны. Все с ним опять здороваются, всё зовут прочитать еще лекцию.
