Дороти идет по другую сторону от Ингрид и что-то говорит ей, но что — я не слышу. Похоже, отпускает какую-то шуточку, не предназначенную для моих ушей, потому что говорит она очень тихо, а потом обе хохочут. У меня такое чувство, что они смеются надо мной, а если даже и нет, это свинство и невоспитанно так себя вести.
Тут Дороти повышает голос и говорит:
— Смотри, вот здесь живет Ральф Уилсон.
На вершине холма, по эту сторону парка, стоит несколько роскошных особняков, и она показывает на один из них — очень большой, укрывшийся за деревьями. На подъездной аллее у дома стоит автомобиль — кажется, «армстронг сидли».
— Я не знала, что они переехали, — говорит Ингрид.
— Как же! Они здесь уже давно, — говорит Дороти. — Ну и зазнался же он с тех пор, как они перебрались в эту громадину. Еле разговаривает при встрече.
Этот Ральф Уилсон сразу вызывает во мне симпатию, во всяком случае своим отношением к Дороти.
— Не понимаю, почему это он вдруг зазнался, — говорит Ингрид. — Они и раньше жили в довольно большом доме, и родные его были люди богатые. Однако со мной он держится по-дружески, когда я его встречаю.
— С кем, с кем, а уж с тобой он, конечно, будет держаться по-дружески, — говорит Дороти, и тон у нее опять такой, точно она знает куда больше, чем говорит. Но Ингрид ей этого не спускает.
— Это почему?
— Ну, после того случая в теннисном клубе, когда вас вдвоем заперли в раздевалке и никто не мог к вам попасть.
— Ты же прекрасно знаешь, что это сделал Гарри Норрис. И ключ все время был у него.
— Это-то я знаю, но я говорю о том, что было в раздевалке. Что-то никто из вас не торопился побыстрее выбраться оттуда.
— А всем именно этого и хотелось, чтоб мы подняли крик и шум, да?
— Всем, кроме Ральфа Уилсона. По-моему, это он и подучил Гарри Норриса.
— Во всяком случае, если и подучил, то ничего этим не добился.
— Ну, он-то говорил нечто другое. Я слышала, что он рассказывал ребятам.
— Не понимаю, почему ты затеяла этот разговор, — говорит Ингрид. — Я уверена, что Вику вовсе не интересны эти старые сплетни.
— Ну, не знаю, — говорит Дороти.
— Зато вы, видно, знаете толк в настоящей дружбе, верно? — говорю я.
— Что вы хотите этим сказать? — спрашивает Дороти.
— Вы понимаете, что я хочу сказать. Сначала вы пытались состряпать что-то насчет меня, а теперь настала очередь Ингрид.
Сыт я всем этим по горло и, кажется, скажу сейчас такое, что все испорчу, раз и навсегда. Но я уже не владею собой. Если эта Дороти сорвала нам свидание, пусть пеняет на себя.
