— Как тебе нравится твоя новая работа? — спрашивает она, когда мы заходим в кабинку.
— Ну, работа первый сорт.
— Я была очень удивлена, когда узнала, что ты ушел от Уиттейкера. Как-то неожиданно это получилось, верно?
— Да сам не знаю. Последнее время мне там что-то поднадоело. Подвернулась эта работа, я и смылся.
Ставлю одну из пластинок на проигрыватель и чувствую, что больше всего на свете сейчас хочу встретиться с ней снова. Встретиться, а потом будь что будет. И говорю:
— Сегодня в половине восьмого у ворот парка — у тех, что ближе к твоему дому.
Она кивает, и я опускаю адаптер на пластинку. Сначала нас оглушает металлический звон и треск, а затем этот тип начинает рычать: «Не могу тебя забыть, куда деваться мне, о бэби, всюду, всюду ты со мной...». Мура страшная, но если ей это нравится — пожалуйста.
Когда она уходит, я поспешно забираюсь обратно в кабину, потому что у меня дрожат колени и весь я точно расплавленный. Но и музыка не помогает, от нее тоже только шалеешь, а в мыслях лишь одно: я снова встречусь с Ингрид и...
III
— Ты любишь меня, Вик? — спрашивает она, и я прячу от нее лицо, зарываюсь куда-то между ее плечом и шеей. Потому что мне сейчас хочется только одного — убежать от нее. Ведь я снова чувствую себя так же погано, как было всегда после каждой встречи. И подумать только, что всего час назад я был от нее без ума, просто не знал, куда себя девать, до того очумел. А теперь я думаю: и зачем только она пришла в магазин! Как мне хорошо жилось без нее! Я почти не вспоминал о ней. Так нет, ей непременно надо было появиться, показаться мне и разворошить все эти воспоминания о том, как мы целовались, заставить меня вспомнить, что я чувствовал, когда ласкал ее и держал в объятиях, вспоминать, какое у нее крепкое, упругое тело и какая нежная кожа, особенно в тех местечках, которые нельзя видеть. В секретных местечках. Именно в этом, должно быть, ее сила, именно это так и волнует — то, что они секретны для всех, кроме меня. Ведь, что ни говори, этот дар она приносит только мне одному, только мне она позволяет все это, и тот же Уилли, к примеру, наверняка сказал бы, что я кретин, если упустил такую возможность.
А теперь вот она снова говорит о любви, а мне казалось, что в этом смысле мы с ней уже давно поставили все точки над i.
Я знаю — она ждет, чтобы я ей ответил, но я не в состоянии бесстыдно лгать ей в глаза. А как я могу сейчас, после того, что только что было, сказать, что не люблю ее? Разве она поймет, разве я сумею объяснить ей все, что я чувствую? Да я сам был бы рад, если бы кто-нибудь помог мне разобраться в себе! К тому же женщина едва ли может чувствовать то, что чувствую я, по-видимому, женщины устроены в этом отношении иначе, им непременно нужно, чтобы была любовь.
