Почему «архонты застоя» так боялись молодых? Вот моя версия.
Уже к 1970-м годам марксизм выдохся. Это ложное учение не объясняло вообще ничего, строить на его основе нельзя. Следовало официально отбросить его и перейти к научному сталинизму, то есть понять причину чудесного расцвета страны в 1930 — 1950-х.
Для этого даже имелась лазейка: опереться на ленинскую фразу «марксизм не догма, а руководство к действию» и заявить, что «в изменившихся исторических условиях марксизм диалектически эволюционировал в сталинизм; некоторые положения классического марксизма на современном этапе посредством отрицания отрицания перешли в новое качество…» и т. д. Уболтать можно было, и выглядело бы это философски убедительно.
Но Хрущев Сталина оклеветал! И отнял у нас эту возможность.
А значит, вынудил искать нечто совершенно новое, да еще и плавно, без потрясений переводить на эти новые рельсы страну. Для этого надо быть гением. Оного в брежневской команде не нашлось…
И страну постарались законсервировать: авось явится пророк новой веры. А пока не явился, надо сохранить статус-кво. Старики это умеют.
В 1979-м неприлично юного, сорокавосьмилетнего, М. Горбачева (на 21 год младше среднего возраста элиты!) приняли кандидатом в члены Политбюро. Видать, от безысходности он показался пророком…
Давайте поглядим, откуда он такой взялся.
Миша родился 2 марта 1931 года в селе Привольное Ставропольского края. Отец русский, мать украинка. Вроде все хорошо. Только вот Меченым он был всегда, хоть пятно до поры таилось под прической.
Деталь: его дед по матери Пантелей Гопкало был троцкистом. Как и троцкист Хрущев, помилован[86]. Так что Миша — духовный правнук Троцкого.
В войну полгода жил под немцами. Само по себе это ничего не значит. Но, глядя из будущего, можно предположить, что травма вражеского вторжения сформировала у Миши «стокгольмский синдром». Неосознанно хотелось повторить ощущение, вновь отдать страну оккупантам.
Затем он играл в школьном театре. «Трудно сказать, что его притягивало больше: возможность перевоплощения, смены масок, лицедейства или внимание публики, устремленные на него глаза, аплодисменты. Во всяком случае, какое-то время он всерьез подумывал об актерской карьере»[87]. Что же, мечта сбылась: аплодисментов он таких достиг, что актерам не снилось! О лицедействе же, смене масок… как это реализовалось, скоро увидим.
С 15 лет Миша работал помощником комбайнера, за что спустя два года получил орден Трудового Красного Знамени. При Сталине труд щедро поощрялся, но юным такой орден все-таки давали нечасто. Возможно, тут и коренится чувство собственной исключительности: другим нельзя, а мне можно! Чувство энергоемкое, вдохновляющее. Мог вырасти великий человек! А не то, что вышло…
