— Нет, вы не помешаете, — в её голосе слышалась явная радость.
(чему ты радуешься? смерти?)
— Сегодня прекрасная ночь для прогулок и просто чудесная для мечтаний…
Я обоятельно улыбнулся.
Она ответила мне такой же улыбкой и добавила:
— Вы правы, да вот только гулять в такую ночь одиноко и немного страшновато.
— Чего же вы боитесь, мисс Холлидей? — осведомился я.
— Можно просто Элспет.
— Хорошо… Элспет, так что же вас пугает в этом прекрасном саду в столь чудесный момент ночи?
Она опустила глаза, но тут же подняла их, тем не менее смотрела она изпод лобья. Ответ последовал более слабым и безжизненным голосом:
— Ммм…темноты, наверно.
Я ухмыльнулся и ухмыльнулся не очень доброжелательно, я бы даже сказал, что хищно. Сомнений не было, Элспет увидела эту ухмылку и ужаснулась мельком, отметив, наверное, что я имею к ней ненормальный интерес. Пришлось тут же сменить выражение лица.
Но, (о, Боже!) другая маска вышла ещё хуже, неестественная и лживая.
Мне пришлось отвернуться и посмотреть в даль, будто что-то высматривая.
И я не знал, что ей сказать, но тут девушка нарушила неловкое молчание сама:
— Мы можем немного пройтись, у меня ужасно затекли ноги, да и сама я продрогла.
— Конечно, — радостно отреагировал мой голос.
Но между нами вдруг что-то произошло, когда Элспет поднялась, её тело ровно прилегало к моему. И заглянув в её глаза, я увидел загадку, которую мне хотелось разгадать, а тело излучало жар, ощущаемый моей грудью даже через одежду. Это притянуло меня с безудержной силой и незаметив, рука моя оказалось у неё на груди.
Была ли она против?
ОТ-НЮДЬ.
И она пылала (девушка)…
Было холодно в зимнем саду (даже для вампира), но эта горячка была огнём в моих руках, во мне поднялось нечто, и волна томления захлестнула с головой. Рука сжала прекрасную окружность, соск под ладанью закаменел, и мне хотелось прикоснуться к нему языком. Элспет резко вздохнула и с силой подалась вперёд, её спина выгнулась по-кошачьи, зависнув в таком положении на секунду, однако она вывернулвсь и пошла прочь из сада.
Даже не оглядываясь.
Я прикрыл глаза от боли, тысячными иглами вонзившейся в меня, в живот и в мозг, перед глазами взрывались миллионы крошечных огоньков. Всё это был голод. Он стальными тисками впивался то в одну часть тела то в другую, а порой и во всё сразу. И по мере удаления из сада, боль притуплялась, хотя меня необузданно тянуло побежать вследом за Элспет.
Как же мне хотелось разорвать тугой карсет, обтягивающий её талию, впиться в белую грудь острыми зубами.
