В завершении своего короткого монолога, девушка обольстительно улыбнулась. Я последовал её примеру, а герцог просто таки расхохотался и, притянув, Элспет к себе в ту же секунду, подтолкнул её ко мне. Она стояла в двух шагах от меня и во время небольшой паузы, зависшей между нами, девушка не отводила своих глубинных глаз от моих, холодных и жадных.
Успокоившись, Бэском сказал:
— Милая, этому человеку мало лет, но он явно знает всё обо всём не по годам. Его мудрости нет предела, а манеры, манеры! — восторженно громыхал он и я позволил ему хвалебно отзываться обо мне, потому что это было на руку.
Небольшая пауза.
— Я не мудр, а лишь очень внимателен и хотел бы подметить, что вам-то как раз, есть что рассказать, побольше моего. На сколько мне известно, в Америке вы прожили около 6ти лет, и акцент из ваших уст будет очень кстати, ведь приехала самая неотразимая и самая необычная гостья сегоднешнего праздника. Но вот если вы устали, мисс Холлидей, то я бы не хотел быть причиной переутомления и не обижусь, если вы не обратите на меня внимания.
Я опустил взгляд и поклонился её отцу, который лишь кивнул головой.
Девушка же не отводила своих удивительно больших глаз от меня, как будто, пыталась заглянуть вовнутрь. И в эти моменты она поразительно походила на своего отца. Но что она могла там увидеть, только голод по крови и жажду убийств (может, она это увидела уже).
Элспет добавила:
— Нет, я не сколько устала, сколько задыхаюсь в этом зале. Я очень чувствительна к климату и резким переменам температуры. Мне бы хотелось просто побыть на свежем воздухе…
— Я прикажу открыть все окна в этом зале… а лучше…во всём особняке, — оживился герцог и взял в свои руки руку Элспет. Она добродушно рассмеялась и стала отвергать предложение своего милого дядюшки:
— Не-е-е-ет, дядя, в зале кроме меня очень много людей, и если мне будет хорошо то им-то как раз не очень, — представив, как все будут замерзать, Элспет хихикнула. — Лучше я пойду в сад.
— Милая, я сопровожу тебя в сад.
На конец-то, Бэнжамин соизволил что-то сказать, и голос у него был сухим, словно, старое окаменевшее дерево.
— Спасибо, папа. Простите, мы удалимся.
Отец с дочерью поклонились и вышли через веранду в сад, оставив нас с Бэскомом одних.
Моя жажда пусть медленно, но достигала своего апогея.
— Не правда ли, милое дитя? — осведомился Бэском.
— Да-а-а… — протянул я и, поклонившись, пошёл в толпу.
С моей стороны это было не этично, и Бэском остался стоять, один одинёшенек.
