(хотя все его движения вызывали у меня отвращение, не говоря уже о прикосновениях)
Элспет отодвинула тарелку и, поставив подбородок на руки, усердно пыталась выразить чуткость и участливость, но почему-то иногда она, словно, погружалась в мир мечтаний и, глядя мне в глаза, пыталась что-то сказать. Однако я понял, что мне пытались сказать эти глаза…
«Не лги».
Я вздрогнул.
— А на что же вы живёте? — умилённо спросил меня Холлидей
— Ну, отец оставил мне порт на западном берегу Англии и имение, могу сказать, что прибыли на жизнь мне хватает.
Отец Элспет изогнул губы, говоря этим, что рассуждаю…
(лгу…)
я разумно.
— Извините, но могли бы мы говорить о чём-нибудь другом. Мне не очень то приятно рассказывать о своём прошлом, тем более видеть, как люди меня жалеют, — я улыбнулся извиняющей улыбкой.
— Ну, конечно же, Гарольд, вы правы, нам необходимо поговорить о чём-нибудь другом.
С выражением полного понимания проговорил герцог. Могу лишь добавить, что этот жирный ублюдок всё же чем-то помогал.
— А мне вот интересно знать о прошлом человека, таким образом можно сделать вывод о его будущем — не унимался Холлидей и настойчиво продолжал свой допрос. Но Бэском бросил в его сторону взгляд полный ярости. В эту секунду началось внутреннее противостояние двух братьев, которые до сегоднешнего вечера жили в полном согласии. Герцог защищал меня, как своего сына.
Дочь Холлидея подняла голову и посмотрела на отца так, как будто он ведёт себя отвратительно. Меня это тоже смутило, Бэнжамин играл со мной в игру, правила которой были известны ему одному и все сидящие за столом не знали их, в том числе и я.
Не знаю, белел ли я от злости или же краснел от стыда, однако это взбудоражило голод. Я чувствовал, слышал и видел кровь, окружающую меня и манящую, как сыр, мышей. Тем не менее, сыр был в мышеловке.
Настал критический момент.
Я опустил голову, закусил нижнюю губу клыком, но тут же сообразив, что мой клык явно не человеческий, убрал его.
Только я открыл рот, Элспет перебила меня:
— Папа, это очень не учтиво с твоей стороны, допрашивать человека и вытягивать из него то о чём он не хочет говорить. Мы ведь в Англии, а не в Америке. Не путай бескультурие с устоявшимися традициями.
Как же в этот момент я был благодарен Элспет, она позволила мне остаться Гарольдом.
Бэнжамин улыбнулся и замолчал, но моя злоба на столько разрослась, что мне хотелось разорвать этого лживого…
Лживого…
Злоба разорвалась ядом внутри меня, и голод возрождался из пепла.
