Музыка будет по-немецки, вы все равно не поймете | страница 75

Предмет, прекрасный сам по себе, не вдохновляет художника. Ему не хватает несовершенства.

Единственное, чего не видит художник, — это очевидное. Но это единственное, что видит публика. Так появляются критические опусы журналистов.

Искусство — единственная серьезная вещь в мире, но художник — единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным.

Чтобы быть по-настоящему средневековым, следует не иметь тела. Чтобы быть по-настоящему современным, следует не иметь души. Чтобы быть настоящим эллином, следует не носить одежды.

Дендизм есть отстаивание абсолютной современности Красоты.

Единственное утешение в бедности — мотовство. Единственное утешение в богатстве — экономия.

Никогда не следует слушать; слушать — значит проявлять безразличие к своим собственным слушателям.

Даже от ученика может быть польза. Он стоит за твоим троном и в минуту твоего триумфа шепчет тебе на ухо, что ты — да, да! — бессмертен[2].

Преступные элементы так близки к нам, что увидеть их может даже полицейский. И они так далеки от нас, что понять их может только поэт.

Любимцы богов живут, молодея.

В Оксфорде Уайльд говорил своим товарищам:

— Я буду поэтом, писателем, драматургом. Так или иначе, но я стану всемирно прославленным — или хотя бы ославленным.

По воспоминаниям Дэвида Освальда Хантер-Блэра

Свою студенческую комнату Уайльд украсил двумя вазами из голубого китайского фарфора. Однажды в разговоре с друзьями он сказал:

— Я замечаю: мне с каждым днем все труднее жить так, чтобы быть вровень с моим голубым фарфором.

По воспоминаниям Джорджа Томаса Аткинсона

На экзамене в Оксфорде Уайльд переводил с древнегреческого отрывок из Нового Завета. Наконец профессор сказал: «Достаточно».

Уайльд воскликнул:

— Погодите немного! Так интересно узнать, чем это кончилось.

Вскоре после переезда из Оксфорда в Лондон Уайльд был с друзьями в театре. Кто-то из зрителей сказал:

— Смотрите, вот идет этот чертов паяц, Оскар Уайльд.

Уайльд, обратившись к своим спутникам, заметил:

— Удивительно, как быстро приобретаешь известность в Лондоне!

По воспоминаниям Фрэнка Бэнсона

В 1881 году Уайльд, еще не успевший ничего написать, стал героем пародийной оперетки Гилберта и Салливана; ее полное название: «Терпение. Новая и оригинальная опера для эстетов». Уайльд отозвался о ней словами:

— Карикатура — это дань, которую посредственность платит гению.