Мы покинули заповедник без приключений, а потом сели в черный Шевроле Субурбан, в котором за рулем нас ждал Ян.
– Кто труп? – было его единственным комментарием, когда он поехал.
– Придурок, который был после Кэт, – кратко ответил Кости.
– Я ищу маленькую девочку с темно-рыжими волосами, которая, возможно, могла пройти мимо тебя час назад. Ты ее не видел? – спросил Тейт Яна.
Он пожал плечами.
– Маленькая в смысле низкая или юная?
– Очень юная. Около 10 лет.
Брови Яна взметнулись вверх.
– Плен сделал из тебя извращенца?
Тейт толкнул сидение Яна так сильно, что подголовник отлетел и попал ему в голову.
– Она была пленницей, хер ты недоделанный!
Ян резко нажал на тормоза, сворачивая в парк. Кости склонился надо мной и ухватил Яна за руку, когда тот собрался открыть дверь.
– Я разберусь, – сказал он низким, уверенным голосом.
Глаза Яна вспыхнули зеленым, когда он посмотрел на Тейта в зеркало заднего вида.
– Не беспокойся. Я прощу его нападение в отношении его безумия в связи с недавними событиями.
– Премного благодарен, – ответил Кости все еще стальным голосом. Затем он обернулся и посмотрел на Тейта.
– Несколько лет назад, когда ты хотел, чтобы я обратил тебя в вампира, я сказал, что придет день, когда ты покончишь со своей работой, но все еще будешь связан правилами моего мира. Сегодня как раз такой день, приятель.
– И что это должно значить? – кисло спросил Тейт.
– Это значит, что как мое творение, когда ты оскорбляешь другого вампира, я тоже это делаю, – ответил Кости резко. – Вот почему ты не можешь больше так делать без моего разрешения. Я достаточно доходчиво объяснил?
Тейт уставился на него, а на его лице выступили морщины.
– Я и забыл, как же сильно ты мне не нравишься, – сказал он мягко.
Я говорила себе не вмешиваться, но это было уже слишком.
– О, кончай с этим, Тейт. Ради своего творения Кости рисковал жизнью, чтобы освободить из тюрьмы, так что сделай хоть одну вещь – подчинись. Как он сказал, это то, что ты принял, когда стал вампиром.
А потом я повернулась к Яну.
– Подлый комментарий по поводу ребенка? Правда?
– Я думал, что он озабоченный, – Ян сразу же ответил. – И назвал его извращенцем, как и любого другого, кого может заинтересовать ребенок.
Казалось, он действительно оскорблен. Приятно осознавать, что у Яна есть своего рода моральный центр, даже если он и покрыт грудами порнографии и насилия.
– Тогда это просто недоразумение, зашедшее слишком далеко, – подвела итог я, задаваясь вопросом, сколько войн началось именно так. – Теперь все в порядке?
