Маркиза была необыкновенно прекрасна, такой женщины Вирджил не видел еще никогда. Позже, когда они уже жили вместе, он так и не определил для себя ее национальность. Официально маркиза считалась француженкой. Ее первым мужем был граф Кастийон, он был убит на дуэли. Через некоторое время Вирджил сам получил возможность проверить, насколько опасны эти поединки.
Постепенно Вирджил кое-что разузнал о маркизе и ее происхождении. Маркиза очень тепло говорила о своей матери-гречанке. Но Вирджил все равно был почему-то уверен, что ее далекие предки были маврами.
Ее прадед занимал высокий пост во французском Алжире.
Впрочем, какая разница, кто был причастен к появлению на свет этого яркого необычного созданья?! Каждый, кто видел маркизу, был поражен змеиной гибкостью ее безупречного тела.
Ее темные глаза были огромными, как два бездонных озера. Те, кто пытался вспомнить ее лицо, не могли воскресить в памяти ничего, кроме этих двух черных жемчужин.
Черны, как смерть; их мягко осенял
Пушистый шелк ресниц, темнее ночи.
Когда прекрасный взор ее сверкал
Стрелы быстрей и молнии короче…
Глядя ей в глаза, Вирджил чувствовал себя пловцом, опускающимся на дно глубочайшего океана, и знающего, что пути назад нет, есть лишь только бесконечное погружение и растворение в глубоких недрах.
Он остолбенел и стоял, не в силах вымолвить ни единого слова, а маркиза, повернувшись к мужу, громко спросила:
— Почему ты не говорил мне, что рядом живет Аполлон? Я так соскучилась по Греции!
— Вам нравится Байрон?
— Ну конечно, — мягко ответила она, — и мы можем почитать его вместе.
Потом была только Фенис! Фенис! Фенис!
Вирджил никогда не осмелился бы сам подступиться к ней, но Фенис первая сделала шаг навстречу — на следующий день она приехала. в Баронс-Холл и от имени маркиза пригласила соседей на обед. Ей было совсем необязательно приезжать самой, ведь, во-первых, накануне маркиз лично пригласил Вирджила и его отца, а во-вторых, можно было послать кучера.
Но Фенис приехала сама. Она была тщательно одета и выглядела блистательно: высокая шляпа с откинутой вуалью, дорогое платье, подчеркивающее достоинства ее фигуры, зеленый бархатный плащ, оттенявший магнетическую черноту глаз.
Так случилось, что Вирджил сидел в библиотеке один. Отец как раз вышел в сад переговорить с садовником, и его силуэт виднелся среди деревьев в открытое настежь окно.
Со времени смерти леди Дэмиен они почти никого не принимали, поэтому, когда появившийся на пороге дворецкий громко объявим «Маркиза Линмаус, сэр!», — Вирджил от неожиданности вскочил на ноги, полагая, что ослышался. Он отчаянно пытался сообразить, что ему надо делать, а маркиза уже быстро двигалась ему навстречу. Он не видел ничего — только алые улыбающиеся губы и огромные глаза все ближе и ближе придвигались к нему. Не в силах оторвать взгляда, он чувствовал себя, как под гипнозом.
