Но ничего не произошло. Яна молчала, пока полицейский тихо говорил с ней, а потом вдруг выскочила из комнаты и побежала наверх.
Йонатан сидел перед компьютером и проверял внесенные в память фотографии. Он хотел сказать гостям приветственную речь и показать некоторые снимки. Радио было включено на полную громкость, так что он не заметил, как в комнату вошла Яна.
Звучала как раз его любимая песня, когда он вдруг увидел перед собой жену.
Йонатан улыбнулся ей и поднял руку, чтобы она подождала, потому что ему хотелось дослушать песню до конца.
«Time to say goodbye», — пели Андреа Бочелли и Сара Брайтмен.
— Жизель мертва! — пронзительно крикнула Яна, пытаясь заглушить музыку.
Йонатан услышал ее, но смотрел так, словно ничего не понял.
«Time to say goodbye».
Он не выключил музыку, и песня продолжалась, а он стоял, словно окаменев, не в состоянии пошевельнуться. Он даже не мог поднять руку, чтобы опереться на ее плечо.
— Она попала под машину! — выкрикнула Яна прямо ему в лицо.
Йонатан по-прежнему молчал.
Яна молча повернулась, вышла из комнаты и спустилась вниз, где ждали полицейские.
Йонатану понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и последовать за ней.
— Мне бесконечно жаль… — сказал Мертен и подал Йонатану руку.
Тот лишь кивнул.
— Я хочу ее видеть, — сказала Яна.
— Если хотите, я отвезу вас в больницу, — негромко предложил Мертен. — Вам все равно нужно будет опознать свою дочь.
Оба полицейских вышли из комнаты и остановились возле двери.
Яна оперлась на стену, комната плыла у нее перед глазами.
— Жизель! — вдруг вскрикнул Йонатан.
Он запрокинул голову, раскрыл рот и зашелся в немом крике о помощи.
Таким Яна своего мужа еще не видела. Она буквально чувствовала, как эта картина, словно раскаленное тавро, навсегда запечатлевается в ее душе. Она знала, что ей никогда не удастся ни избавиться от нее, ни ее забыть. И только поэтому она в этот момент поняла, что все потеряно и их дочери действительно нет в живых.
Йонатан узнал Жизель, но у него было такое чувство, будто все это неправда. «Проснись, и мы вместе пойдем домой», — взмолился он, когда увидел ее на носилках в холодильнике морга. Ее окровавленные волосы слиплись, но кто-то зачесал их назад, чтобы они не закрывали лицо, а кроме того, прикрыл его раздробленную часть полотенцем. Уцелевшая часть, с кожей цвета слоновой кости, напоминала лицо ангела.
Он просто не хотел верить этому.
Он стоял рядом с мертвой дочерью, забыв обо всем, и пришел в себя только тогда, когда после бесконечно долгих минут его осторожно вывели из отделения патологоанатомии.
