— Нет, не о'кей, — ответил Йонатан и широко улыбнулся.
И только заметив, как София вздрогнула, понял, что следует быть осторожнее с ироническими или шутливыми замечаниями, потому что она не может видеть его лица и все, что он говорит, будет принимать за чистую монету. Поэтому он поспешно добавил:
— Нет, не о'кей, потому что я буду платить вам тысячу. При условии, что вы каждое утро будете готовить мне кофе, а после этого давать уроки. Пожалуйста, обучите меня итальянскому языку! Я думаю, что научусь быстро. В школе я девять лет учил латынь и был фанатом грамматики. Значит, с итальянским у меня больших проблем не будет.
— Согласна, — без обиняков ответила она, обрадовавшись, что хотя бы на ближайшее время будет чем заняться.
— А откуда вы так хорошо знаете немецкий? — спросил Йонатан.
— У меня была замечательная преподавательница. Она была замужем за немцем и очень любила этот язык. Как и я. — София улыбнулась. — Она могла объяснить все и постоянно доставала мне учебные кассеты на немецком. Ведь жизнь очень скучна, если человек слеп.
Йонатан хотел что-то возразить, но тут в соседней комнате раздался грохот и сразу же после этого чей-то низкий голос выругался:
— Porcamiseria![26]
— Это моя мать, — прошептала София. — Она ведет себя не особенно тихо, когда не спит. Наверное, она узнала от отца, что вы здесь. Ее разбирает любопытство, и поэтому она встала чуть пораньше. Сейчас она придет сюда.
Через секунду дверь распахнулась и в кухне появилась Аманда.
— Buongiorno! — рявкнула она хриплым голосом, подошла к Йонатану, хлопнула его по плечу и выкрикнула: — Piacere! Sono Amanda![27]
Йонатан поспешно назвал свое имя. Аманда осталась довольна и соизволила упасть на стул. На ней была узкая, чрезвычайно обтягивающая футболка ядовито-зеленого цвета, под которой явственно вырисовывались складки жира на животе, по величине ничем не уступающие ее рыхлой груди. К футболке Аманда надела тонкие розовые спортивные штаны, лишь подчеркивающие ее могучую отвратительную задницу и массивные ляжки, трущиеся друг о друга при каждом шаге. Несмотря на холодную пору года, на ней не было чулок, лишь сандалии, и Йонатана пробрала дрожь отвращения уже только от одного вида ее ног, потому что они были грязными, а ногти на них — слишком длинными. Очевидно, сегодня утром она еще не причесывала свои довольно длинные белые волосы, которые были всклокочены и гротескно торчали в разные стороны.
Аманда вдруг просияла, побарабанила толстыми пальцами по столу и взглянула на Софию:
