— Гуляла.
Йонатан буквально рухнул на стул и смахнул с потного лба волосы.
— Ты что, с ума сошла?
— Нет. Мне просто нужно было чуть-чуть успокоиться.
— А как ты все это объяснишь директору театра? Скажешь, что пошла погулять, потому что тебе захотелось немного покоя? — Его голос поднялся чуть ли не до крика.
— Завтра утром я пойду к врачу на обследование. В конце концов, я ведь беременна, а в таком состоянии женщины выкидывают разные штучки. Кроме того, я вообще не знаю, можно ли в моем состоянии танцевать. Разве работа после двадцати вечера беременным не запрещена?
— Я не знаю.
Йонатан успокоился. Слово «беременная» все расставило по местам.
Яна подошла и села к нему на колени.
— Я больше не буду танцевать, — сказала она. — А вдруг с ребенком что-то случится, если я буду прыгать или упаду? Тут уже речь не обо мне, — прошептала она, — понимаешь?
Он кивнул и прижал ее к себе.
— В общем, я все решила, — сказала она и поцеловала его в голову.
Эти слова сделали его самым счастливым мужчиной на свете, и он был исполнен решимости сделать для Яны все, даже достать звезду с неба, если она об этом попросит.
Однажды ночью, в конце сентября, Яна потрясла Йонатана за плечо. У нее начались схватки. Он подскочил, включил ночник и с тревогой спросил:
— Что случилось?
И она ответила:
— Начинается.
Все произошло так, как будто они репетировали это тысячу раз. Он запрыгнул в джинсы, она лишь накинула на пижаму пальто, взяла сумку, упакованную уже несколько недель назад и стоявшую в коридоре, и они поехали.
Яна старалась не подавать виду, когда боль просто вжимала ее в сиденье автомобиля. Йонатан испуганно посматривал на жену, а она улыбалась в ответ.
— Все о'кей. Не торопись. Я выдержу.
А потом все пошло очень быстро. Йонатан даже толком не помнил, как ее отправили в операционную. Он вдруг оказался в окрашенной в ярко-желтый цвет приемной, причем видел себя словно со стороны: как он мечется взад-вперед, словно тигр в слишком тесной клетке.
Приблизительно через десять минут появилась медсестра и натянула на него стерильную зеленую одежду. Он прошел через три или четыре двери с матовыми стеклами, и чей-то голос сказал:
— Пожалуйста, подождите здесь.
Он замер, едва осмеливаясь дышать. Две минуты спустя акушерка положила ему на руки девочку, настолько маленькую, что он даже не мог себе такое представить.
С ручками и ножками крохотными, как его мизинец.
Его ребенок, очень теплый и живой. Маленький человечек из плоти и крови. Он никак не мог в это поверить.
