Йонатан пошел за Софией, которая медленно пересекла сад и открыла дверь за аркой под portico.
Когда он проходил мимо, она чуть-чуть сморщила нос.
— Пиа делает самую лучшую лазанью во всей Амбре, — сказала она, заходя в квартиру. — Вам было вкусно?
— Да, — удивленно ответил Йонатан. — Но как… Я имею в виду, откуда вы знаете?
София, улыбаясь, повернулась к нему.
— На вас все еще остался аппетитный запах лазаньи.
Видимо, ей не хотелось продолжать этот разговор, и она сделала широкий жест, показывая помещение, в которое они пришли.
— Это большая из квартир. Жилая комната с камином, кухней, ванной и маленькая спальня. Здесь у вас будет утреннее солнце и прекрасный вид. Правда, не на долину, а на холм с оливами. Вы можете пользоваться аркой, маленькой террасой под крышей и, конечно же, садом. Быть там, где захотите. Никаких проблем.
Она неподвижно, словно окаменев, стояла в комнате, не поворачиваясь в направлении, о котором говорила.
Йонатан вошел в комнату. Влажный, застоявшийся воздух ударил ему в нос тем спертым, сладковатым запахом, какой бывает в глухом лесу, где под гнилыми пнями вовсю растут мох и грибы.
София нажала на выключатель, но в комнате по-прежнему было темно.
Она прошла дальше.
— Возможно, баллон с газом пуст, мы должны это проверить, — сказала она.
— Извините, но я вообще ничего не вижу. Тут темно, хоть глаз выколи.
— О! — София негромко засмеялась. — Значит, предохранители включены. Один момент.
«Боже мой, — подумал он, — она не видит! Ей все равно, есть тут свет или нет. Она слепая».
Между аркой и дверью была ниша, в которой находился распределительный шкаф с предохранителями. София нащупала его и открыла крышку. Йонатан услышал, как пару раз что-то щелкнуло, и одна лампа в кухне загорелась.
— Так лучше? — спросила София.
— Да, спасибо.
В сумеречном свете он смотрел на нее, чего она, однако, не замечала. Глаза ее бесцельно блуждали, и она ждала, что он что-то скажет.
Дверь в спальню была открыта. Он нашел выключатель, однако и здесь горела лишь одна слабая лампочка под потолком. С первого взгляда он заметил в нише влажную стену, на которой в нескольких местах отвалилась штукатурка. Кровать была накрыта размалеванным большими цветами вылинявшим покрывалом, которое пролежало уже пятнадцать или больше лет в этой комнате. По крайней мере, в этом доме.
В жилой комнате было два ковра: один перед небольшим столиком возле кушетки, а другой перед камином. Они не выцвели, просто были настолько истоптаны, что почти потеряли свой цвет. Кресло, кушетка и стол возле нее выглядели реликвиями из шестидесятых годов, а телевизора не было вообще.
