А она лишь минуту смотрела на него.
Надо запретить подобным особам прогуливаться в городском саду.
Потом женщина направилась в сторону вокзала.
Я видела, как она шла вдоль бордюра, выложенного из камней, — по кромке тротуара, как делают дети: надо так аккуратно переставлять ноги, чтобы не наступить на швы между плитами.
Я решила про себя: «Она потеряет равновесие и упадет прямо на проезжую часть — прямо под машину».
Никто не успеет затормозить так быстро.
Наверняка она была пьяная.
«Кто оплатит убытки?» — подумалось мне.
На привокзальной площади она носилась по газонам и клумбам, а ведь по газонам ходить воспрещается!
Я заметила, как она подошла к одной женщине.
«Просит денег», — пришло мне в голову.
Однако она не села на поезд.
Откуда я могла знать, что она собирается делать?
Иногда я заглядываю в детские коляски.
Шагаю — как раньше вдоль бордюра, по краю тротуара.
«Туфли испортишь», — вечно ворчала мать, когда я была маленькая.
Я любила играть в классики, которые мы рисовали прямо на тротуаре осколком кирпича. Я всех обставляла: здорово прыгала.
Еще мне нравилось ходить так: одной ногой ступая по кромке тротуара, а другой — по мостовой. Бегу, бывало, домой вприпрыжку. Зимой для меня представляло особое удовольствие выскочить на дорогу наперерез мчащимся на меня машинам и смотреть в упор на их фары. Глаза я подкрашивала.
Они у меня от этого начинали слезиться.
На пять марок и шестьдесят пфеннигов я могла бы приобрести билет. Ничего не стоило выбрать маршрут по карте и узнать, какие поезда следуют к выбранному мной пункту. Девушке за кассой я бы сказала: «Один билет, простой». Девушка бросила бы билет во вращающуюся чашку, а я бы положила в нее деньги, чашка повернулась бы обратно, я взяла бы билет и положила в нее мелочь, которую ей пришлось бы выковыривать кончиками ногтей.
Села бы на поезд.
Потом Радлеф понял, что Кристина ему все-таки дорога.
Но она слишком много играла с ребенком. Когда сыну исполнилось три года, она стала бегать с ним наперегонки по краю тротуара.
После этого Радлеф затолкал ее в комнату и запер на ключ на три месяца.
Она все время читала.
Кроме того, ей выдали мел, и она начертила на полу классики. И прыгала вместе с маленьким Халлером.
На улице мальчик тоже прыгал — с другими детьми, и мой брат очень гордился, что он прыгает лучше всех.
Кристина как-то сказала Радлефу: «Ты не ценишь меня, потому что я не собственница и не предъявляю права на собственность».
Радлеф ее избил.
