Балтийский берег. Финские коряги.
И солнце по пути из грек в варяги
забредшее на пару дней. Рука
немецкой куклы. Пробки да очистки.
Широкий зад чихающей пловчихи.
И мой фамильный замок из песка.
Люблю я море! Но другое море.
Не это, что лежит, как блин прямое,
и мелкое, как мысли о блине.
Там радуга, а здесь – разводы нефти.
И рыба, что идет не в сети, в нети.
Нет, что таить, другое море мне
любезно. Позабыл его названье,
плескаясь в этой коммунальной ванне.
Другое! И ему моя хвала.
Отбросив поэтическую придурь,
я на залив гляжу. Не жду Киприду
в спортсменке, что влезает в акваланг.
Я за двери – в тот же миг
ветер, словно вор квартирный,
с ловкостью кинокартинной
через форточку проник;
сел за стол на стул скрипучий,
палец обмакнул в уста
и с энергией кипучей
взялся рукопись листать.
Вижу – сломан шпингалет,
но ясна причина взлома.
Не скажу тебе и слова,
понимаю – сколько лет
просвещенья жаждой мучим,
ищешь-свищешь, злишься, злишь,
и манерам не обучен,
но желанием горишь.
