«Ты зачем судьбу нам измочалил?»
Что ответить мог на это я? –
Всё произошло совсем случайно,
Потому сдержите долгий стон:
В ваших муках смертного отчаянья
Виноват не я, а эмбрион.
Что лежит мой труп в холодной почве,
А не в урне в стену заточён,
Что скелет мой чем-то озабочен,
Виноват, конечно, тоже он.
И себя я спрашиваю ночью:
Человек я, тряпка, или бог?
…Притащили эмбриона… впрочем,
Он ведь говорить ещё не мог.
* * *
Вся жизнь – огромный длинный мост
И поезда зелёный хвост.
И в сторону нельзя свернуть,
А надо – в путь.
Идешь по шпалам налегке,
Надежду крепко сжав в руке.
И страшная вокруг жара,
И искупаться бы пора,
Но речка далеко внизу
И призываешь ты грозу –
Пролиться проливным дождём! –
Но мы дождя напрасно ждём.
И солнце бьёт по нервам
И жаром пышут фермы
И как за ротой рота –
Пролёты за пролётом.
А речка глаз голубизной
Ласкает, отгоняет зной…
Но между шпал не пролетишь,
Не окунешься в тишь:
И сверху сети и с боков
И рельсы – гранями штыков
Сверкают, колют взгляд –
Чему угодно рад!
Пусть чайка крикнет, пусть оса
Запутается в волоса,
Пусть жало пустит в мозжечок –
Не размозжить о шпалы щёк!
И мёртвый будешь так идти
И не свернёшь с пути.
Запутан, как в загоне,
На длинном перегоне.
Ушел состав, развеян дым…
Как просто было молодым! –
Висели на подножке,
Как на портьере кошки.
Чего теперь здесь можно ждать?
Отсюда берег не видать,
Назад не обернуться,
А хочется вернуться!..
Всё сверху видит око,
Но всё вокруг жестоко.
Одна надежда: повезёт
И сзади поезд подползёт,
Сквозь шпалы он продавит,
На глубину отправит.
И, погрузясь в прохладу,
Промолвишь: так и надо.
* * *
Как много жаждущих повеситься!
Они теснятся подо мной
И на ступеньки ветхой лестницы
Петлю цепляют за петлей.
Стараясь выбрать место лучшее,
Чтоб красоваться на века,
Качаясь здесь, под старой грушею
От дуновенья ветерка.
К чему такие извращения?
Соседний дуб – вполне хорош.
Я слышу голос возмущения:
– Куда без очереди прёшь!
Какой-то маленький, отъявленный
Трясет ботиночным шнурком.
А рядом чей-то шепот сдавленный:
– Вы мне одолжите… потом?
Внизу решается безградусно
Животрепещущий вопрос.
Вот, не подумав, кто-то радостно:
– А у меня – манильский трос!
Орда на глупого набросится –
И задавила без труда.
И трос на ниточки разносится –
Ужасно дикая орда.
Гляжу на них я с умилением,
Хоть не со всеми и знаком,
Но за сравнение с Есениным
Дразню их длинным языком.
А вы, ребята, не прославитесь –
Вишу, улыбки не тая:
Пусть даже импортом удавитесь,
А первым все-таки был я!
Они же рвутся как бы к новому –
