Проблема общего языка с существами иного мира оказалась не такой простой, как показалось ему сначала.
Некоторые человеческие понятия были просто чужды их мышлению. Что значит «добро» и «зло»? «Полезное» и «вредное» — это было понятно им. А «зло»? Специально, сознательно делать «вредное»?! Но это же лишено всякого смысла! Виктор терпеливо объяснял, а сапиенсы опять не понимали его. Значит «зло» — это «вредное» для других и «полезное» для себя? Разве люди живут не обществом, не помогают друг другу? Если ты будешь делать «зло» другим, то они будут делать его тебе. Существо, делающее «зло», неминуемо должно погибнуть, оно просто не может жить среди мыслящих существ!
Плохо понимали сапиенсы и человеческие чувства. Они долго не могли уяснить себе эмоциональное значение слова «отчаяние». Как понял из объяснений Виктор, у сапиенсов чувства лишь сопровождали, но никогда не определяли поступки. Сапиенсы всегда держали себя в руках. Когда Виктор пытался объяснить им, что в отчаянии человек может совершать нелогичные, неоправданные поступки, они не понимали его. «Безвыходных положений нет, — рассуждали они. — Всегда есть много выходов из любого трудного положения: одни лучше, другие хуже. Надо лишь найти из них наилучший. Бывает, конечно, и так, что лучший выход — смело и решительно умереть. Но при чем здесь чувства?»
Так и не договорились они в отношении чувств. Виктор лишь догадался, что самоотверженность и героизм были для сапиенсов нормой поведения.
Переводчиком им служила машина. Она запоминала слова, которые произносил Виктор, ставила в соответствие с радиосигналами сапиенсов и формировала их мысли в законченные фразы, используя заданные ей грамматические правила. Вскоре они стали объясняться довольно свободно.
Чаще всего беседы вел тот белорогий сапиенс, с которым Виктор говорил в первый раз. Это был, похоже, самый мудрый и уважаемый сапиенс из всей экспедиции, возможно, ее руководитель. Он почти беспрерывно висел в аквариуме, оседлав себя прибором с ниточками проводов.
После урока анатомии и физиологии белорогий лектор провел еще несколько сеансов подряд, посвятив их истории своего общества.
Виктор увидел в пустоте большую планету. Она медленно приближалась, и все виднее становились огромные вулканы, извергающие столбы пепла, которые черными тучами носились над поверхностью. Поминутно их освещали вспышки молний. А по склонам медленно стекали сверкающие языки лавы. Стали видны широкие трещины, отвесные стены которых уходили вниз, в непроглядную мрачную тьму.
