«Когда весной разбитый лед
Рекой взволнованной идет,
Когда среди лугов местами
Чернеет голая земля,
И мгла ложится облаками
На полуюные поля,
Мечтанье злое грусть лелеет
В душе неопытной моей;…».
Лермонтов, однако. «Полуюные поля…»… — круто. Почти про меня.
А вот «мечтанье злое грусть лелеет» — не про меня. Меня — всё радует. Хоть и средневековое.
То есть я понимаю: имеет место изменение моей личной биохимии под воздействием увеличения дозы ультрафиолета и молекулярного состава вдыхаемого воздуха. Могу провести аналогию с повышением яйценоскости у несушек в весенний период.
Но… мне мои знания жизнь не портят. Ну, хорошо весной на Руси!
А чтобы иметь возможность и дальше наслаждаться таким удовольствием — надо-таки разобраться с личным оружием.
«Хочешь мира — готовься к войне». Я бы дополнил, по здешним святорусским реалиям: хочешь жить — научись убивать. А вот как это конкретно сделать?
Мои преимущества — скорость и «подлость». И это закрывает мне кучу всякого рыцарства и боевых приёмов, описанных в литературе и фильмах. Кучу стереотипов и образов, впитанных с детства. Куча всякого, ощущаемого как красивое, правильное, нормальное — для меня здесь смертельно.
Придётся меняться: я сдохнуть не хочу. Пусть даже и красиво.
Странная разница между романизмом и попадизмом: в хороших романах герой меняется под воздействием окружающей среды. Ну, там, опыта набирается, впечатлений. Учится чему-то, умнеет. «Прогрессирует» — в смысле: его собственная личность становится богаче, совершеннее, прогрессивнее.
А попаданец, как закоренелый французский роялист Людовика Восемнадцатого — «они ничего не забыли и ничему не научились». Типовому попандопуле окружающий мир поменять — раз плюнуть. А вот самому… — А зачем? Я и так красивый!
«Каким ты был, таким остался,
Орел степной…удак лихой!..».
И то правда: нафига было в прогрессизм вляпываться? С орлиными-то перьями… ширялся бы себе по поднебесью и в ус не дул. За неимением усов у птиц.
А мне нельзя — «таким остался». Убьют нафиг. Думай, Ванька, думай. Как головушку свою лысую на «Святой Руси» сохранить.
Я обгоняю местных в скорости. В скорости реакции, в скорости движения. Надо использовать те приёмы, такое оружие, которые будут давать простор проявлению именно моих сильных сторон.
Ну, совершенно очевидная же мысль! Это же всем понятно — говорить не о чём! Ага. Пока до конкретики не дошли.
Пример: самое мощное известное мне оружие — ядерное. Так вот, там я со своей «генномодифицированностью» — нафиг не нужен. Нажму я «красную кнопку» на полсекунды раньше оператора «вероятного противника» или сперва кофейку напоследок попью — значения не имеет. Если время подлёта МБР — 20–40 минут, то минутка-другая — абсолютно пофиг. Лишь бы все успели вылететь. И всё — война закончилась.
