Борис защелкал клавишами.
На экране прошли одна за другой три фотографии Абарбарова при пьянице в ковбойке. На одной со спины, с краю, виднелась она, Ксения.
Ничего себе! Выходит, они не только переписаны…
— Разумеется, мы еще вчера начали собирать все фотографии и видео с церемонии. — Борька словно услышал ее немой вопрос. — Там есть кое-какие юридические тонкости, но мы надеемся, что литераторы нас поймут правильно, а не будут по привычке кричать о возрождении тоталитаризма. Во всем мире так делают. Ведь убили ваших коллег, а многие вели свою съемку и могли снять то, что нам нужно.
— «Блоу-ап», — сказал Трешнев.
— Что? — не понял Борька. Она, впрочем, тоже не поняла.
— Есть такой фильм, — пояснил президент. — Там как раз это и происходит: фотограф снимает одно, а потом обнаруживает в кадре и другое — убийцу.
— Шел в комнату — попал в другую, — так же отрешенно произнес Трешнев.
— С вами не скучно, — улыбнулся Борька. — Что-то знакомое. А фильм я посмотрю обязательно.
У Трешнева неожиданно заиграла пахмутовская «Мелодия», всем, и Ксении в том числе, знакомая по песне в исполнении Магомаева. Академик-метр д’отель, извинившись, ответил, и его голос сразу приобрел бархатные оттенки.
Ему что-то говорили, он слушал, и его потрепанное вчерашним алкоголем лицо на глазах у всех разглаживалось.
— Конечно, знаю… Конечно, были… Вот как! Точно помнишь?.. Нет, я не сомневаюсь в твоих интеллектуальных способностях, просто дело очень серьезное… Я, кстати, сейчас беседую со следователем… Может, и ты приедешь?.. Ну, понятно… Договорились. Сразу позвони!
Своим сугубо женским чутьем Ксения поняла, что Трешнев разговаривает с Инессой.
Нажав на отбой, он посмотрел ей в душу своими зелеными глазами наглого кота и сказал как ни в чем не бывало:
— Звонила Инесса. У нее сейчас перемена, поэтому коротко…
«Убить Трешнева здесь же! Дайте ноутбук!»
— Очень важная информация. Конечно, Инесса уже слышала и про убийства, и про то, что вокруг. Но как раз про Абарбарова сейчас мне напомнила, что он учился в нашем колледже. Уже тогда начинал писать, показывал мне свои первые рассказы, а я посоветовал ему поступать в Литинститут! Ксюня, помнишь его, когда ты у нас работала?
От этого «Ксюня» Ксения окончательно онемела и вновь потянулась к винограду на трешневской тарелке.
— В лицо я-то его точно не помню… сколько времени прошло… — продолжал рассуждать Трешнев, а Борис внимал этому похмельному дискурсу. — А не помню его потому, что фамилия у него была тогда другая. Не Абарбаров, а Каценелебоген… И вот Эсса… то есть Инесса, утверждает, что я ему еще тогда посоветовал взять какой-нибудь псевдоним покороче и попроще… — Он горделиво посмотрел на присутствующих, приобщая себя к славе Абарбарова, достигшего славы знаменитой премии. — В самом деле и рассказы его как-то начинают вспоминаться… Что-то о любви и разлуке… Да… Меня тогда порадовала его наблюдательность… много живых деталей… Неужели я тебе не давал их читать? Или это было не при тебе?
